— Теперь к олимпиаде… — Адольф решил переключиться на более приятную тему. — Я хочу, чтобы на открытие, в качестве почётного гостя, был приглашён Муссолини.

Игры пройдут с 1 по 16 августа этого года, и вся страна готовится к ним — только лучшие спортсмены, только самые большие надежды.

Адольф рассчитывал на то, что эти игры в очередной раз докажут всем то, что и так для него очевидно — превосходство арийской расы.

Примечания:

1 — Рас — в переводе с амхарского, государственного языка Эфиопии, означает «голова, главная, основная часть» — высший военно-феодальный титул в Эфиопии, присваиваемый лично императором.

2 — Негус негест — более точно «нгусэ нэгест» — с амхарского переводится как «царь царей». Это титул императора Эфиопии. Возможно, это калька с персидского шахиншах — тоже «царь царей». Чисто технически, шахиншахи существовали минимум с VI века до нашей эры, тогда как первый негус негест появился в X веке нашей эры. Ну и Персидская империя находилась географически не так далеко от Эфиопии, поэтому культурный обмен был вполне возможен.

3 — «Вызвал духов, которых теперь не может изгнать» — это из баллады «Ученик чародея», авторства Иоганна Вольфганга фон Гёте, написанной в 1797 году. В балладе ученик чародея, которому поручено провести парко-хозяйственный день в доме, решает прибегнуть к хитрости и зачаровать мётлы и бадьи, чтобы они убрали за него весь бардак, а сам он в это время плевал в потолок. Только вот он знал, как начать, но забыл слова завершения, поэтому дом был залит водой, а ученик сетует, что вызвал духов, которых теперь не может изгнать и это не его уровень. Отсылка к этому эпизоду, к слову, есть в фильме 2010 года — «Ученик чародея», где играет носитель невыносимой тяжести огромного таланта, Николас Кейдж и носительница целых двух невыносимой тяжести огромных талантов Моника Беллуччи. Собственно, фильм сняли на основе баллады Гёте и симфонической поэмы на основе этой же баллады, но пипл не выкупил метафоры, поэтому фильм провалился. А возможно, мир просто оказался не готов к лицезрению всей невыносимой тяжести огромного таланта Николаса Кейджа…

Глава пятая

Жестокая посадка

*24 февраля 1936 года*

«Хорошо…» — подумал генерал-лейтенант Георгий Константинович Жуков с растущим удовлетворением.

Контрбатарейная борьба приносит свои плоды — рапорт от артиллеристов сообщает, что за трое суток им удалось уничтожить около четырнадцати вражеских батарей, потеряв при этом лишь три своих.

Но это лишь маленькая приятная новость, меркнущая на фоне тех неприятных новостей, которые пришлось услышать и осмыслить Георгию совсем недавно.

Националисты оставили Мадрид, чтобы не оказаться запертыми в нём, только вот ушли они недалеко — в Толедо.

А Толедо — это не только город, но и историческая крепость на высоком холме, с юга защищённая рекой Тахо. И пока не завладеешь южным берегом Тахо, с него будет идти снабжение крепости, которая будет костью в горле наступления.

Прямой штурм Толедо, судя по всему, будет стоить больших потерь, потому что националисты основательно укрепились, рассеяли по южному берегу артиллерийские батареи и наводнили этот город-крепость опытными воинскими подразделениями.

Рельеф тут отвратительный, местность холмистая, а затем начинается крепость Толедо, представляющая собой очень плотную городскую застройку. Георгий почти ощущал привкус крови во рту, когда обдумывал этот штурм…

Но и не брать его нельзя — господствующая высота, холмы за рекой тоже надо брать, потому что они дают контроль над окрестными территориями. Фалангистам при отступлении выпала козырная карта, которой они с радостью воспользовались.

— Что думаешь? — спросил генерал-майор Константин Константинович Рокоссовский.

— Я думаю, нам не нужно бессмысленно биться головой об эту оборону, — ответил Жуков.

— Но Толедо надо брать — если не ликвидируем эту группировку, то о дальнейшем наступлении… — начал генерал-майор Толбухин.

— А обязательно? — спросил Рокоссовский.

— Поясни, — попросил Жуков.

— А зачем биться об Толедо, если они всё равно не смогут контратаковать отсюда? — усмехнулся Константин Константинович. — Пусть и сидят в своей крепости хоть до морковкиного заговения! Предлагаю держать тут крупный заслон, имитировать подготовку штурма, а затем, по-брусиловски, обозначить сразу пять-шесть направлений возможного наступления, реально атаковав в области поселения Мальпико-де-Тахо.

— Идея здравая, из боевых уставов, — кивнул Жуков. — Но почему именно там?

Ныне покойный генерал Брусилов, во время своего знаменитого прорыва, точно так же обманул немецкое командование, наметив пять направлений, которые они вынуждены были усиливать личным составом, а затем ударив в одном — немцы не угадали верное направление и потерпели тяжёлое поражение.

— Равнина, — ответил Рокоссовский. — По тем же соображениям можно ещё форсировать Тахо в области Лас-Вегаса или Монтеарагона. Остальной южный берег Тахо холмист и труден для форсирования. Можно поискать и другие локации, но я не нашёл.

— Нужно послать авиаразведку и посмотреть, что об этом всём думают фалангисты… — решил Жуков. — Если не выставили там оборону и не подтянули резервы, то будем сурово карать их за роковую ошибку.

*17 марта 1936 года*

— Говорит генерал-лейтенант Немиров, — произнёс Аркадий. — Как слышно? Приём.

— Майор Ванечкин, слышу отлично! — услышал он из динамика трубки. — Приём!

— Удались ещё на пятьсот метров, — приказал Аркадий.