– Я не стану мстить, – уверенно произнесла Айша, подавляя в себе все чувства, что связывают с человеческим миром.

– Тогда зачем ты пришла?

Ветер закружил рядом. Внимательный. Наблюдающий. Будто сам хранитель смотрит прямо в душу, видит Айшу насквозь.

– За советом. Хочу мира для своего народа. И справедливости… – тихо добавила она.

– Прекрати воевать, – бесстрастно отозвался голос. – Кто не воюет, тот не ищет справедливости и мира.

– Я не могу бросить свой народ на растерзание тирану. Корсикиана в большой опасности…

– С чего ты это взяла? – холодно перебил хранитель.

Ветер промчался мимо и материализовался у алтаря в человеческий облик. Белый капюшон рясы почти полностью скрывал лицо, но Айша узнала Старшего хранителя без труда. По короткой седой бороде и красному рубцу от шрама над верхней губой.

«И правда он…»

– Только потому, что кто-то устроил покушение на твою семью?

Айша не отвела взгляда, но дышала напряжённо, ощущая себя несколько глупо и странно, как в первый день посещения Храма. Её тревога казалась вполне обоснованной и понятной, но почему хранитель не разделял её чувств?

– Пойми, – хранитель шагнул с порожка на мраморный пол. – Так бывает, что одни свергают других, захватывают власть силой или подлостью, хитростью, но это не означает, что твой народ находится в опасности. Ты потеряла семью, но не потеряла себя, ты всё ещё жива и в будущем… кто знает, как всё обернётся. Наберись терпения. Однажды ты сможешь вернуться, но вернись не ради мести…

Слова кольнули в груди, заставив едва заметно поморщиться.

– Просто наблюдай, – хранитель плавно двинулся по проходу. – И ты увидишь, как могущественная сила безграничного Мира карает грешников. Очисти свой разум и сердце, отправляйся к друзьям за помощью и живи. Если народу Корсикианы будет угрожать опасность, Мир сам призовёт тебя и укажет путь. Не применяй силу, дарованную тебе аэнки, без надобности…

– А как же враги империи? – с трудом подавив горькое разочарование, спросила Айша, но хранитель уже исчез.

… развеялся туманной дымкой

«Меня ведь станут искать, как единственную наследницу», – закончила мысленно, возвращаясь в тело…

***

Наступление глубокой ночи первым почувствовал Акилу.

… в темноте зловеще вспыхнули жёлтыми огнями его глаза.

Он решительно поднялся на дрожащих от слабости лапах. Глухо рыкнул на тупую ноющую боль в боку и ткнулся мордой в лицо, кажется, крепко заснувшей Айши.

Она вздрогнула, рука сама потянулась за спину к рукояти катаны… И только разглядев морду ягуара, облегчённо выдохнула.

– Нэсхе, – (*пора) бесшумно поднялась и застыла, давая затёкшему телу возможность прийти в себя. Когда ноги перестало покалывать, Айша осторожно двинулась к люку.

Акилу, прихрамывая, следом.

Выбраться и миновать охрану судна в компании крупной раненной кошки –достаточно проблематично. Айша не без усилий подсадила животное, зная как ему больно, и велела ждать. Затем вылезла сама и пригнулась.

Прохладный воздух Аскарима разительно отличался от тёплого и ласкового Корсикианы. С моря тянуло запахом тины и рыбы.

Акилу неприязненно поморщился.

Плеск волн заглушал посторонний шум, давая преимущество. Крадучись, Айша обогнула ящики и тюки с грузом. Снова замерла, дожидаясь, пока портовый стражник пройдёт мимо.

На мостике скрипнули доски…

Сердце ухнуло вниз и заколотилось быстрее.

– Алу, – (*Туда) Айша махнула рукой в сторону зелёной изгороди кустов.

Акилу послушно ринулся вперёд и прыгнул, скрываясь в густых зарослях.

… Айша на секунду прикрыла глаза, ощутив его боль. Острую. Пронзительную. Жгучую. Она ядом разлилась в крови, сковывая мышцы.

Рана кровоточила. Вероятно, действие заклинания закончилось…

Акилу лежал на земле. Его грудь напряжённо и часто вздымалась.

Айша опустилась рядом на колени и приложила руки к глубокому рваному порезу, оставленному предателями.

Слова заклинания полились песней. Мелодичной и успокаивающей. Ладони вспыхнули синеватым огнём, пламя жадно лизнуло кровавый бок и проникло вглубь раны.

Акилу с шумом выдохнул и поднял голову. Лизнул бок и поднялся.

Айша погладила его по напряжённой спине и осмотрелась, выбирая безопасный путь. В её последний приезд вместе с отцом улицы Аскаримы были полны патрульными, поэтому следовало быть осторожными.