Пока спускались в лифте, Глеб решился сказать:

– Я малого на себя запишу.

Он чувствовал, что должен ему это сообщить сейчас. Гущин ошарашенно посмотрел на него:

– Какого хрена?

– А как по-другому? У него два отца будет? Может, и две мамы?

– Но это мой сын! – возразил Игорь.

– Увы, нет. Ты просрал и сына, и семью. Иди вон к своей Ариадне, вы два сапога пара… - он оскалился и добавил: – и живите вдвоем, только к нам не лезьте.

У машины, когда Глеб грузил на себя все вещи малыша, Игорь спросил:

– А как вы вообще спелись с Кариной?

– Какая тебе разница? – возмутился Емельянов. – Просто случайная встреча.

Поверил Гущин или нет, Глебу было все равно. Главное – сейчас поскорее оформить все документы на ребенка, пока Ариадне нет дела ни до кого.

Карина ждала его в гостиной с малышом на руках, словно боялась теперь выпустить его хоть на секунду, увидела с пакетами и коляской и заулыбалась.

– Ну что, счастлива? – спросил ее довольный Глеб.

Она закивала, подошла и прижалась к нему.

Емельянов наклонился и поцеловал ладошку малыша:

– Ну привет, кроха.

Максимка застеснялся и спрятался на груди у мамы.

– Он так вырос… – прошептала Карина.

– Обещаю, что больше вы не расстанетесь, и ты будешь каждый день видеть, как он растет, – он привлек девушку к себе, поцеловал в волосы и решил немного разрядить обстановку: – Нет, когда ему будет двадцать пять и он будет выше меня, то, вы, конечно, расстанетесь, но это будет потому, что в его жизни появится другая женщина.

Три года спустя

– Нет, ну если ты не хочешь идти, то мы можем сказать, что ты плохо себя чувствуешь, и останемся дома, – предложил Глеб жене.

– Я похожа на бочку, – Карина снова повернулась боком и посмотрела на себя в зеркало.

Живот действительно выпирал так, что она уже давно не видела своих ног. И ведь странно, когда она носила Максима - животик был маленьким, аккуратненьким, а тут как огромный арбуз на килограмм двадцать. Да, да, именно столько она и набрала за вторую беременность, и ее это страшно раздражало! Она уже была не похожа на себя и с нетерпением ждала, когда родит и сможет снова заниматься спортом и йогой.

– Ты похожа на самую красивую будущую маму в мире, – проворковал Глеб, подошел сзади и обнял ее.

– Твои руки даже не могут обхватить меня, – хихикнула Карина, - какая же я необъятная.

– Значит, не идем на свадьбу? – подытожил Емельянов.

– Идем. Ну Марат же твой лучший друг. Да и мы со Стеллой подружились, – улыбнулась Карина. – Это я так, ворчу, просто хочу услышать от тебя, что я худенькая и стройненькая.

Глеб рассмеялся, повернул жену к себе и взял ладонями лицо:

– Ты… – он продолжал хихикать. – Худенькая и стройненькая. Просто Дюймовочка…

Карина легонько ударила его:

– Прекрати смеяться, а то я не верю. Можно как-то правдоподобней это сказать?

В комнату забежал Максим и, ткнув пальцем на мамин живот, спросил:

– Когда уже она вылезет?

Емельяновы снова рассмеялись, и Глеб спросил сына:

– Ты приготовил сестре подарок?

Мальчик кивнул:

– Я подалю ей сталую пожалную машину.

– Которая уже год не работает? – удивился Глеб.

– Ты обещал ее починить! – надул губки мальчик.

Карина поправила платье:

– Все, поехали, это Москва, детка, – она дотронулась до носа мужа, – мы еще час будем добираться до ресторана.

– Сколо она вылезет? – опять спросил Максим.

– Скоро, скоро! – ответил ему Глеб и посмотрел на жену, – поехали!

Глеб сидел рядом с Кариной и держал ее за руку. Вытянув ноги, она смотрела в окно на огни вечернего города.

За три года жизни с Кариной под одной крышей он узнал об этой женщине все.

Она неизменно начинает свой день с чашки чая. Ее режим красоты завораживает: Глебу особенно нравится наблюдать, как она каждый вечер смазывает кожу молочком для тела. Это всегда вызывает у него желание съесть ее вместе с этим молочком. Ей нравится ложиться в кровать в пижаме, но утром она неизменно просыпается голой. Она спит как убитая, ее так же трудно разбудить утром, хотя Глеб уже знает пару приемов, которые работают. Она любит готовить так же сильно, как и есть, и совершенно не поправляется. Беременность не в счет!