К допросу я, естественно, был готов. Но не к такому. К счастью, наркотиками меня не пичкали и пятки дубинкой не отбивали, просто задавали вопросы, на которые я правдиво отвечал под запись.

— Есть хочешь? — спросил вдруг майор после вопроса о семейном положении моего двоюродного брата.

— Не откажусь, — сказал я.

Допрос прервался, Игнатов через планшет вызвал к нам двух сотрудников службы безопасности, которые принесли нам поесть. Разогретые полуфабрикаты, естественно, но всё же лучше, чем на корабле.

Майор ел вместе со мной, и мне почему-то подумалось, что это ещё одна уловка, чтобы наладить со мной контакт, хотя я и так максимально шёл на сотрудничество. Мы всё-таки были на одной стороне, на стороне Империи. Игнатов делал свою работу, а я делал свою. В горле после долгого диалога пересохло, и я с удовольствием пил порошковый морс со вкусом смородины.

После обеда допрос продолжился. Игнатов задавал одни и те же вопросы по кругу, слегка их изменяя по форме, но не по содержанию, и когда я заметно утомился, наконец перешёл к событиям с корветом. Я отвечал на все вопросы так же, как писал в отчёте, иногда тоже перефразируя ответы.

Закончился допрос так же внезапно. Майор Игнатов выключил запись на планшете и посмотрел мне в лицо.

— На сегодня всё, лейтенант, — сказал он.

На сегодня. Завтра, значит, всё это начнётся снова, и, скорее всего, по тому же сценарию. На колу висит мочало, начинаем всё сначала.

Он вызвал тех же двух безопасников, которые приносили нам обед, и они, не задавая лишних вопросов, проводили меня в небольшую каюту, которую заперли снаружи. Они, вернее, вообще не разговаривали, не реагируя на мои вопросы. Каюта же напоминала мне мою каюту на «Гремящем». Такая же спартанская скудная обстановка, узкая койка, крохотный санузел. Лучше, чем кусок трюма. Ужин мне принесли сюда же.

Было не очень-то приятно осознавать, что вся моя дальнейшая судьба зависит не от меня, а от того, что накопает разведка. Но я верил, что они знают, что делают. Что они примут правильное решение.

На следующий день всё повторилось. Допрашивал меня уже другой человек, в звании старшего лейтенанта. Через день вернулся майор Игнатов.

— Вас проверили, лейтенант, — механическим голосом сказал он, когда мы вновь зашли в допросную.

Я догадывался. Было бы странно, если бы они не стали изучать всю мою подноготную. В нашей родной Империи уже были периоды шпиономании, особенно на заре её становления, и истории о бравых разведчиках и подлых шпионах неизменно сопровождали нашу культуру в кино, книгах и играх.

— Мы пришли к выводу, что вы невиновны, — не дождавшись от меня ответа, продолжил Игнатов.

— А что там с этим корветом? Что с туранцами? — спросил я нетерпеливо, оторванный от всяческой информации извне.

Вот этот информационный голод был хуже всего. А допросы и пребывание в каюте меня не волновали.

— У вас нет допуска к этой информации, — отчеканил майор.

Разочарование на моём лице стало достаточно красноречивым ответом.

— Но чисто по-человечески я понимаю ваше любопытство. Вы чувствуете ответственность за тех, кого спасли, — безжизненным синтетическим голосом добавил он. — Туранцы мертвы, оба. Сердечная недостаточность, истощение. Это по официальной версии.

Что-то мне подсказывало, что если бы Ахмед и Рахим остались под присмотром госпожи Фидлер, то оба до сих пор были бы живы.

— А по неофициальной? — спросил я.

Дайте-ка угадаю, у меня нет допуска к этой информации.

— Есть подозрение, что их убили, — сказал майор.

Да уж, вляпался я по полной программе. Почему-то у меня появилось неприятное ощущение, что и я могу стать целью. И на моём надгробии напишут что-то вроде «Он слишком много знал».

— Вы возвращаетесь на «Гремящий», лейтенант. Челнок прибудет через два часа, — сообщил Игнатов.

— Служу Империи! — улыбнулся я.

— И ещё… Командование сектора за нарушение дисциплины и субординации, а так же за несвоевременное поднятие тревоги в боевой обстановке, объявляет вам выговор, — добавил Игнатов. — А за уничтожение нарушителя объявляет вам благодарность.

Плюс на минус, то на то и выходит. Итого — ноль без палочки. Но на медаль я и не рассчитывал, и новых дырок на погонах тоже не сверлил.

— Больше не смею вас задерживать, лейтенант, — сказал майор.

— До свидания, господин майор, — сказал я, чувствуя, что мы ещё не раз с ним увидимся.

Он кивнул в ответ и достал планшет, показывая, что больше нам разговаривать не о чем.

Эту часть станции я уже успел изучить, пока ходил эти дни из каюты в допросную, поэтому не заблудился. Вышел к основным коридорам, посмотрел на указатели. Два часа до прибытия челнока нужно было где-то скоротать. И кроме бара, тут больше не было подходящих для этого мест.