Многотонный эсминец, неспособный на быстрые и резкие манёвры, стыковать было непросто. Осознание того, что одна ошибка — и в системе больше не будет ни имперской станции, ни имперского корабля, заставляла меня немного нервничать, но я старался изо всех сил.

Я даже дышать почти перестал. «Гремящий» двигался через пустоту медленно, как через густое масло, я на всякий случай приближался даже медленнее, чем это делал бы автопилот. Едва ли не по десять сантиметров в секунду. Тягу я давным-давно отключил, эсминец двигался по инерции, готовый попасть наконец в цепкие лапы грави-захвата.

Мне нужно было подвести эсминец с точностью хотя бы до сантиметров, такое расхождение выровняется автоматически.

— Контакт, — раздался голос Михаловского, и я откинулся назад в кресле.

Дальше всё сделают станционные техники. Грави-захват мягко обнял «Гремящего», притянул к шлюзу, лязгнули створки магнитных замков.

— Есть стыковка, — сказал Михаловский.

— Подтверждаю, — сказал я.

Корабль даже не тряхнуло.

— Отлично сработано, господин лейтенант, — похвалил он меня. — Хотя и медленнее, чем мы ожидали.

— Спасибо, — буркнул я.

Взглянул на таймер, отсчитывающий время до конца вахты. Скоро меня сменит капитан, пусть он занимается заправкой и всей остальной рутиной, а я наконец отправлюсь на долгожданный отдых. Можно было бы, конечно, прогуляться по станции, немного отвлечься от повседневной рутины, и большая часть экипажа именно так и поступит. Но я на станции был не так давно, пусть и не по своей воле, и гораздо больше хотел просто выспаться.

Сейчас всё равно нужно ждать, пока наш эсминец просканируют. Протоколы безопасности никто не отменял. Я вывел на мониторы изображение с внешних камер, чтобы разглядеть станцию снаружи. Техники в лёгких скафандрах гремели магнитными ботинками по внешней стороне станции, протягивали шланги и кабели к нашему кораблю, готовили всё к заправке и техобслуживанию. Наши операторы тоже готовились.

Я сидел в кресле, чувствуя, что вымотан до предела. Слишком много всего свалилось в одночасье, мне явно требовалась передышка, хотя бы коротенький миг спокойствия. И началось всё с того, что меня распределили на «Гремящий»… Точнее, с того происшествия на балу. С того момента всё и пошло наперекосяк, вся моя карьера. А ведь перспективы передо мной открывались широчайшие…

Капитан-лейтенант Макаренко застал меня обессиленно сидящего в кресле.

— Спишь? — спросил он.

— Никак нет, — моментально поднялся я.

— Да ладно, даже если б спал, — махнул он рукой, и я сел обратно. — Всё без происшествий?

— Так точно, — подавив зевок, ответил я.

— Ну и отлично, — сказал он.

Водка из него выветрилась, он благоразумно ограничился одним почётным стаканом. Сахаров бы так не сумел.

Вахту он принял в своей привычной пофигистической манере, и я даже немного позавидовал его спокойствию и равнодушию. Я бы так не сумел.

И что-то мне подсказывало, что он бы принял вахту без замечаний, даже если бы во время моего дежурства кто-то вынес бы реактор из реакторной, погнул главный калибр и заклинил шлюз жилого отсека в открытом положении. С одной стороны, это здорово упрощало жизнь. С другой стороны, космос не прощает такого отношения.

Я снова сходил в душ, все коммуникации уже были подключены к станционным, и я наслаждался потоком чистой воды, а не мутными струйками многократно очищенной. Станция могла себе позволить синтезировать воду. Энергии хватало не только на то, чтобы показывать голографическую рекламу и крутить имперские новости на всех экранах, но и для того, чтобы обеспечивать себя водой и кислородом в неограниченных количествах.

Коридоры эсминца и жилой отсек оказались удивительно безлюдными, все, кто мог себе это позволить, умотали развлекаться на станцию и делать кассу бармену. Те, кому не посчастливилось оказаться на дежурстве, ждали, когда им выпадет возможность сделать то же самое.

На заправке и техобслуживании «Гремящему» предстояло провести как минимум ещё пару дней, причём заправлять его будут в последнюю очередь после всех мелких ремонтов и проверок, перед самым отбытием. Требования безопасности. На Санофе-24А однажды этим правилом пренебрегли, и во время обслуживания федератский крейсер полыхнул вместе со станцией. Спаслись только четверо человек, вовремя сумевшие свалить на курьерском ботике. Четверо из двухсот с лишним тысяч. Нам в Академии рассказывали об этом с этаким чувством превосходства над Сино-Индской Федерацией, мол, у нас ничего такого случиться не может. А потом на Череповце-11 случилась точно такая же авария, разве что масштабом поменьше, всего-то на семьдесят тысяч погибших.

Так что техникой безопасности пренебрегать не стоило, тем более, что по галактической сети нам еженедельно доводили о новых смертельных случаях на космическом флоте. И становиться героем этих новостных сводок я не хотел. Никто не хотел.

Шлюз, ведущий на станцию, круглосуточно охранялся и нашими караульными, и службой безопасности станции. Нет, в теории к «Гремящему» можно было бы подобраться и снаружи, пройдя по поверхности станции, но там постоянно находились техники с соответствующим допуском и наши операторы.