— А при чем здесь Ксения? Муж бы не переписал завещание в ее пользу, не при каком раскладе. Он скорее отдал бы их на благотворительность, нежели ей.

— Я поражен, что вам это известно, — расцвел адвокат.

— Тут нечему поражаться. Муж терпеть не мог свою сестру…

— Я скорее о ваших словах, про благотворительность. Как раз накануне он заговорил о том, чтобы после своей смерти передать свои деньги, а также все имущество в благотворительный фонд, — при этом Парфенов сверлил меня цепким, внимательным взглядом.

— Но не успел?

— Не успел.

— Что ж, я готова исполнить волю покойного. Какой фонд упомянул мой муж?

— Чтоооо? — Артур аж подскочил. Выходит, я смогла его удивить. — Право, Элина Юрьевна, до меня доходили слухи, что к деньгам вы равнодушны, но, чтобы настолько…

— Артур Петрович…

— Можно просто Артур!

— Хорошо, Артур, эти деньги мне не принадлежат. И если муж решил, что…

— Вы поссорились? — пришло время удивляться мне. — Видите ли, Александр грозился переписать завещание довольно часто, и, ни разу не дошел до решительных действий. Из чего я сделал вывод, что это просто эмоции. Так вы поругались?

— Да, — честно призналась я. — Ругались, в последнее время мы очень часто. Из-за его денег, тоже.

— Теперь уже ваших, Элина Юрьевна. Вы очень богатая женщина! — хитро блеснул глазами Артур.

— И теперь у меня есть мотив. Вы это хотите сказать?

8

Я стала единственной подозреваемой.

В ходе обыска, в моем доме были обнаружены пятна крови, возле камина, на ступенях, ведущих в гараж, и в самом гараже. Их кто-то, (по мнению полиции — я) пытались замыть.

Слова Ксении и Артура, свидетельствовали против меня.

По версии следствия я, поссорившись с мужем, его убила. Причиной ссоры, как раз стало его намерение переписать завещание.

Затем я, (а вот тут была загвоздка, потому как самостоятельно загрузить тело мужа в машину, я бы не смогла) со своим сообщником, загрузили тело в машину и увезли на причал.

Я ждала, со дня на день, что меня отправят в тюрьму.

Каждый звонок был настолько громким и оглушающим, как раскат грома. Вот и сейчас, слыша трель, я замерла.

На ватных ногах, вошла в холл, и открыла дверь.

— Здравствуйте, Элина Юрьевна, — на пороге стоял Артур, выглядел он, при этом, злым. — Что же вы не сказали, что у вас есть алиби?

— Что? — не поняла я.

— Алиби! Зачем морочили голову?

В ходе разговора выяснилось следующее: девушку, похожую на меня видели сначала в баре «Пикассо», она там пробыла, примерно с часу до трех, а после таксист, отвез меня от Ивановского сквера до подъезда Ольги, было это ближе к четырем утра.

Вскрытие показало, что муж был убит, как раз в то время, когда я была в кабаке.

— Я там не была! Я даже не знаю, где это!

— Вы издеваетесь?!

Мы поругались. В итоге адвокат вылетел из моего дома с перекошенным лицом.

Следом позвонил Вадим, из чего я сделала вывод, что это его рук дело, и до кучи поругалась с ним.

В полиции я, стояла на смерть. Я не была в кафе, не ездила в такси к подруге — шла пешком!

Парфенов настоял на экспертизе.

Четверо экспертов, в один голос заявили, что такое возможно. Я была расстроена, и мозг решил подменить воспоминания.

На очной ставке, я сидела, ни жива, ни мертва. Но все, восемь свидетелей, подтвердили, что видели именно меня. Я была в песцовой шубе, на запястьях были гранатовые браслеты, и я плакала.

Подробного описания мне хватило, чтобы понять шуба действительно моя, а браслеты — их сделал муж, на заказ, мне в подарок. Вторых таких в мире, точно, нет.

Я даже умудрилась вылить бокал вина на платье, от чего заплакала еще сильнее.

И платье, с пятнами вина, и шуба, и браслеты, нашлись у меня дома. Свидетели в один голос опознали эти вещи.

— Ну вот видите, — Артур сидел напротив, после очной ставки мы решили пойти в кафе, самое ближайшее.

— Нет, не вижу, — упрямилась я. — Я не была в этом кабаке! Я даже не знаю, где он находиться! К Ольге я шла пешком! (Я ехала с Вадимом, но Артуру об этом знать было необязательно).

— Элина Юрьевна, вы были расстроены ссорой с мужем! И, как подтвердили профессионалы, это более чем возможно. Вы просто не помните!

— Ладно! Ладно! Хорошо, пусть будет так!

С Вадимом мы не виделись, не общались. Полиция была занята поисками моего сообщника, простым языком — любовника, и нам пришлось соблюдать осторожность.