– Нет! Прошу, не тронь его! – откуда-то из глубины форма послышался вопль Амелии, но мне уже не было до него никакого дела.

Я на негнущихся ногах шла к тому, что принял на себя страшный удар своего сумасшедшего дяди. Ториан всё ещё держался на ногах, хотя личина Арчи с него спала, и теперь передо мной вновь был мой пепельноволосый злодей.

Слёзы лились ручьями, только успевай утирать. Но я не обращала на них внимания. Меня волновал только браслет. Украшение, которое едва держалось на моём запястье, обжигая холодом, вместо того, чтобы как обычно согревать, даря уверенность в завтрашнем дне.

– Не подходи, рыжая, не смотри, – сказал мой муж так тихо и бесцветно, что лучше бы молчал. А в следующее мгновение рухнул на землю, как подкошенный.

Конечно же, я бросилась к нему, приподняла трясущимися руками и уложила его голову себе на колени. На теле корунского правителя не было живого места. Огромное множество мелких порезов кровоточили, превратив одежды диала в бесполезные тряпки.

– Что же ты не используешь магию? – глотая слёзы, спросила, уже зная ответ.

Тори только устал вздохнул.

– А ведь я обещал, что не умру у тебя на глазах, – прохрипел, давясь кашлем.

– Вы и не умрёте! – бесцеремонно стаскивая своего господина с моих рук и устраивая подле себя, оглушил меня Марлоу. – Где там этот парень? – скомандовал кому-то, и нас тут же окружили солдаты.

В мгновение ока на колени рядом с Тори бухнулся никто иной, как Марк, протянул руку и с готовностью подал её преобразователю. Марлоу тут же схватил молодого диала за запястье одной рукой, а вторую положил на грудь Его Величеству. Видно было, что Тори едва дышит. А мне и смотреть не нужно было, так как я и сама всё прекрасно понимала. Замочек на моём обручальном украшении грозил вот-вот расстегнуться.

Секунда, другая…время словно застыло. Я держалась за медный браслет, молясь всем мыслимым и немыслимым Богам, чтобы он не соскользнул с руки. Плакала, безмолвно кричала от бессилия, но где-то в глубине души верила, что всё будет хорошо. Что у нас с Торианом непременно будет свой хэппи-энд. И тут что-то изменилось.

Сначала я подумала, что просто согрела металлическое украшение теплом своих рук, но чем больше проходило времени, тем теплее оно становилось и тем сильнее крепла надежда в моём сердце. Уверенность в том, что я права, и дорогой моему сердцу диал никуда от меня не денется.

На радостях я зачем-то набросилась на Марлоу и принялась его обнимать.

– Подружки-веснушки, Ричард Марлоу! – выпалила, вдруг вспомнив его имя. – Твой дар – это просто нечто! Спасибо, дорогой! Как же ты вовремя! Ты самый крутой управляющий, которого я знаю.

Опешивший диал не мог понять что на меня нашло. Он уж закончил передачу силы от Марка к Его Величеству и никак не ожидал, что на него накинется ошалевшая от счастья Анна.

– Как тебе не стыдно, рыжая. При живом-то муже да на его глазах устраиваешь адюльтер с его же подчинённым, – бодрый голос Ториана вернул меня в реальность и теперь настал уже его черёд отдирать меня от себя, так как я ни в какую не хотела отлипать от него сама.

А ещё я не знала, куда девать свои руки. То и дело тянулась к волосам супруга, чтобы заплести их в косички. Тори терпел это молча и ни на что не жаловался, только крепче обнимал и то и дело целовал меня в лоб, будто я не жена ему, а маленькая девочка.

В тот вечер я на радостях выплакала столько слёз, сколько не пролила за всю свою жизнь до попадания в книгу. И если бы мне сказали, что ради спасения Тори нужно выдать ещё одну такую же порцию, наревела бы вдвое больше. А всё почему? Потому что любовь она такая…злая и коварная. Полюбить можно не только всем известное парнокопытное, но и злодея из книги. А ещё она мудрая и вечная, потому что найдёт тебя даже там, где бы ты от неё ни пряталась.

Родители Анны вернулись в Коруну. Казалось, что время над ними не властно. Ардэн совершенно не изменился, а Амира не постарела ни на день, только выглядела очень измотанной и усталой. Счастливое воссоединение семейства Харлок устроили во дворце в тесном кругу. Были мы с Тори, Астра, Арчи и …Амелия с герцогом и его сыном.

Да, да. Латторского самодура не казнили, он выжил, но окончательно лишился рассудка. Ранее грозный и опасный противник, теперь он сидел в некоем подобии инвалидного кресла и не проявлял никакого интереса к происходившему вокруг.

Амелия при встрече с родителями залилась такими слезами, что мы побоялись, как бы её не хватил удар. Девушка раскаялась в содеянном, но так и не отказалась от места любовницы герцога. Стала заботиться о нём, будто диал был её законным мужем и после его смерти ей бы перепало завидное наследство. Любовь слепа? Скорее всего.

– Мама, – обратилась я к матери Анны, когда та, наконец, закончила обниматься с остальными своими детьми и подошёл мой черёд.

– Здравствуй, дитя, – то, как она меня назвала, говорило о многом. Женщина знала, что я не её дочь, Тори лично ей сообщил, но всё равно приняла меня, так же как и Амелию, что заварила такую кашу, которую Харлокам ещё долго пришлось бы расхлёбывать. Ещё бы! Такое пятно на репутации!