Мое дыхание углубляется, и я вновь страшно раздражаюсь. Кручу в голове его ответ, и не пойму, зачем он, вообще, это сказал. Мол, не так уж он и грешен. В самом деле?

– Это ваше дело. Мне все-равно, – ерзаю на постели, устраиваясь удобнее и тереблю страницу. – Где вы остановились? С какого места продолжить читать?

– Анна, когда я привезу тебя в Вельсвен, в моей постели будешь только ты.

– Не стоит так себя мучить, – бурчу я.

Реиган смеется, а затем вздыхает.

– Какая же ты колючая, – смотрит вперед, в окно, за которым садится солнце. – Гордая и самоуверенная. Совершенно другая, – молчит какое-то время, а затем произносит: – Если ты не та Антуанетта, на которой я женился, у тебя нет причин меня ненавидеть.

Я отрываюсь от рукописного текста книги, которая, к слову, была очень старой, и внимательно смотрю на мужа. А он не поворачивает головы. Хочется хорошенько потрясти его за плечи, надавать пощечин – нет причин к ненависти? Да разве? Может, ты не замечаешь, как плодишь их на пустом месте?

– А у вас? – спрашиваю напряженно. – Есть причины ненавидеть меня?

– Тебя, – повторяет, и на его губах играет усмешка, довольно злая и дерзкая. – Я пока не знаю, кто ты, – и он поворачивает голову, оглядывая меня, съежившуюся у изголовья. – Возможно, ты просто лгунья. Было бы странно прощать тебе все, не убедившись, правда?

– Мне кажется, я была очень убедительна.

Он смотрит пристально и глубоко, и я бросаю на него не менее проникновенный взгляд. Солнце медленно опускается за горизонт, и в комнате становится темно – полоска света, снедаемая мраком, скользит по стене.

– Поцелуй меня.

– Что? – мой голос садится до шепота.

– Прежняя Анна не стала бы этого делать, а ты?

– А я, – произношу в возмущении, – тоже.

– Значит, не станешь? – в его голосе сквозит разочарование. – Может, ты лжешь мне? Все это для того, чтобы избежать казни? Может, Финч научил? Или леди Голлен? Кто тебя надоумил?

– Я не собираюсь ничего доказывать! – яростно перелистываю страницу туда-обратно. – Мы будем читать?

– Да, будем.

– Читаю: «Впервые явился бог познания Сарон, а за ним богиня любви Аэль…»

– Анна?

– Что? – меня колотит изнутри, я страшно рассеянна. – Другой абзац?

Реиган смеется – ему забавно, потому что он понимает, что со мной происходит. Он играет слишком жестоко, ведь ставка для меня жизнь. Я в его власти. Я будто брожу по минному полю, в то время как я сама чертов ежик в тумане. В сознании мешанина. Меня сбивают с толку милость его величества, злость, а теперь еще и это – какая-то нежность, участие, что-то неуловимо располагающее.

– Давай начнем сначала, – говорит Уилберг.

– Да тут уже половина книги прочитана. С начала? Уверены? Будете слушать это второй раз?

Реиган смеется громче и кладет руку на грудь.

– Хватит, Анна. Мне нельзя смеяться так много, у меня сломаны ребра.

– Что смешного? – рычу я.

– Я имел в виду начать сначала. Между нами.

До меня, наконец, доходит. Но я не хочу никакого «начала». Мне не понравился «конец». Я требую, чтобы эта сказка закончилась разводом. Или чем-то вроде: «И жили они долго и счастливо каждый в своем замке за тридевять земель друг от друга».

– Это невозможно, – отрезаю решительно.

– Мы уже женаты. Не пройдет и месяца я заберу тебя в столицу, – а вот теперь его голос наполняется серьезностью. – Я буду вынужден сделать так, чтобы у нас появились дети. Я не трогал тебя три года, но сейчас я должен обзавестись наследником. Анна, – он смотрит так, что у меня душа уходит в пятки: – Мне не доставит радости сделать это против твоей воли.

– Но вы сделаете.

– Если потребуется.

Я резко соскакиваю с кровати, едва не швыряя в него книгу.

– Я не останусь здесь ни секунды, – цежу сквозь зубы.

Распахиваю дверь, натыкаясь на госпожу Ройс, которая, видя мое состояние, замирает, словно дичь на оживленной трасе. Я беру из ее рук поднос, молча возвращаюсь, ставлю поднос на стол у кресла рядом с окном, открываю крышку, чтобы чудесный запах запеченного мяса расплылся по спальне.

– М-м-м, – тяну издевательски, а затем бросаю: – Приятного аппетита, ваше величество.

Быстро пересекаю комнату, не глядя на Реигана. Знаю, он ни за что не дотянется до подноса. Пусть любуется издалека или вопит страже, чтобы ему перенесли еду поближе. Делаю глупый карикатурный реверанс и выхожу, хлопнув дверью.

Всю ночь я ворочаюсь в постели, потому что мысли снова и снова возвращают меня к разговору с Уилбергом. С нашей первой встречи я не думала о нем так часто, как этой ночью. Во-первых, я не знаю, что делать с его милостью. Она мне вряд ли нужна, если к ней прилагается обязанность обслуживать его сексуальные потребности. Во-вторых, я со странным интересом познаю черты его характера, что мне явно противопоказано. Реиган волевой, сильный, решительный и бескомпромиссный. Все это мне нравится. Но еще, он упрямый, злой и жесткий, как черт, – и это нравится мне гораздо меньше. А самое плохое – он связан долгом, который сам же возвел на пьедестал. Его физическая красота – не главное, но несомненно я ее вижу, как и то, что я сама с некоторых пор ему интересна.