– Как вам угодно, ваше величество.

В моей голове проносится чудовищная мысль – объявить прямо на коронации, что я бездетна и требую немедленного развода. Но тотчас моя более рассудительная сторона берет вверх – это не выход. Пока Уилберг не проявлял агрессии к чужой душе, занявшей тело его жены, но один неверный шаг, и мой муж снова превратиться в чудовище. Он умеет смирять, я это знаю.

Я вспоминаю слова магистра и усмехаюсь. Есть кое-что, что я могла бы обменять на свободу, но использовать эти знания было бы преступлением. «Господь создал людей, а полковник Кольт сделал их равными» – не то, во что я верю. Любое прогрессивное оружие заставит этот враждующий мир балансировать на грани, отнимет столько жизней, что моя покажется лишь каплей в море.

Реиган не успевает ответить – в дверь стучат. Но я вижу, как император злится. Его задевает мое молчаливое сопротивление, этакое гордое пожертвование собой, почти безропотное возложение головы под гильотину.

– Ваше величество, – раздается голос камергера. – Обвал на рудниках в Дрейбе. Эти территории теперь принадлежат ее высочеству.

У меня с лица слетает маска холодной злюки. Я, вообще, забываю о себе. Порываюсь к двери, подхватив юбку, а затем разворачиваюсь:

– Ваше величество? – срывается с моих губ едва слышный шепот, но в нем столько всего: мольбы, требования, просьбы: – Пожа…

– Иди, – говорит муж и бросает камергеру: – Мале!

Тот входит, и Реиган не теряясь, приказывает:

– Сопроводить ее высочество. Оставить в замке минимальную охрану. Командует Гийом. Глаз не спускать с моей жены! Исполнять любой ее приказ.

Сердце у меня чудовищно колотится, и я смотрю во все глаза на Реигана, и к горлу подступают слезы. Впервые я чувствую, что он верит. В меня. В мои знания. Считает меня кем-то значимым! Ощущаю благодарность. Руки стискиваются в складках платья, и я закусываю губу.

Камергер бросается исполнять приказ, и я, кажется, тоже. Вот только ноги несут меня в обратном направлении, к Уилбергу. Я оказываюсь над ним, ставлю колено на сидение кресла, облокачиваюсь руками на подлокотники и склоняюсь к мужскому лицу.

Мое дыхание сплетается с его – мы оба задыхаемся.

Горячие губы… наши тела… так близко.

Реиган не двигается, просто смотрит, и в его синих радужках блестят молнии, зачинается настоящий безумный шторм. Я купаюсь в его взгляде – таком жадующем. Слышу, как скрипит подлокотник – до того сильно Уилберг сжимает его под ладонью.

– Спасибо, – я не знаю, что еще сказать.

Отталкиваюсь и бегу к двери, ощущая, как что-то внутри отпускает. Я больше не боюсь императора Эсмара. Я узнаю его – гордого, разумного, сильного. Он, словно раненный зверь, и я будто залечиваю его рану одним своим присутствием.

Да, я лечу сердца. Даже злодейские. Недаром я кардиохирург.

***

– Ваше высочество, – слышу оклик капитана Эрта.

Я ловко взбираюсь в седло и бросаю на него взгляд, который заставляет его умолкнуть. В моих глазах горит решимость свернуть горы. Или чью-то шею.

Конечно, капитан хотел попросить меня ехать в карете, но я усадила туда Асинью и Софи, на пол поставила установку, в руки травнице всучила ящик с эфиром, рядом на сидение поставила саквояж с инструментом. Куда уж мне усадить свои «модельные пропорции»? Я сопровождаю карету верхом, а часть людей во главе с Эртом отправляю вперед для того, чтобы поставить у рудников шатер для раненных. Позади нас господин Ройс правит телегой, в которой рядками стоят бочки с водой. Я намереваюсь оперировать прямо на месте. С собой у меня гипс, полотно, иссеченное на ленты, спирт и обеззараживающие настойки Асиньи.

Сокрушаюсь, что мэтр Финч еще несколько дней назад уехал в столицу, и я совершенно одна.

– Ваше величество завалы разбирают, за раненными смотрит лекарь из гильдии, – говорит мне господин Обрейн, который и сообщил чудовищную новость, – раненных много. Очень много…

Именно ему в голову пришло сюда приехать несмотря на то, что в Рьене находился император. Настырного и требующего моего внимания Августа схватили гвардейцы и едва не лишили жизни. Если бы не мальчишка-Эмин, господин Обрейн мог не вернуться этой ночью домой. Но Эмин, немой от рождения, не мог объяснить в чем дело, и бросался на защиту отца, за что его отделали под веселое улюлюканье гвардейцев. Конец всему положил капитан Эрт. Он дотащил Эмина до кухни, и чтобы не тревожить меня, послал за Асиньей. Он же убедил лорда Мале сообщить об обвале, сломив сопротивление последнего тем, что рудники были подарены мне его величеством, и я сильно рассержусь, если не доложить о случившемся.

Мы добираемся до Дрейба спустя почти два часа. Это мой первый настолько далекий путь, проделанный верхом в шустром галопе. Еще издали я замечаю пламя костров, огромный горный массив, марево пыли. До меня доносятся крики раненных.

Когда я спешиваюсь, нам навстречу бросаются люди. Не сразу они соображают, что прибыла не подмога из мужчин, а их капризная принцесса, окруженная охраной. Я решительно иду вперед, и люди расступаются, давая дорогу.

Конечно, жители Рьена узнают меня. Они слышали, что я помогла Олье, а также лечила самого императора, они часто видели меня в деревне, но никто из них не знал, на что я способна на самом деле.