Обсудить и вправду было что. Мы расположились напротив камина, и скиталица приступила к рассказу, делясь своей историей с самого начала. Циановые глаза неотрывно следили за гипнотическими плясками пламени в очаге, погружающими чародейку всё глубже в воспоминания. Она больше не ходила вокруг да около, пересказывая всё, что казалось ей важным. Не старалась смягчить углы, обнажая острую правду без прикрас.

Так я узнала, что гонение чародеев началось ещё за десятки лет до моего рождения. Мои бабушка и дедушка оказались в числе первых жертв. После этой страшной трагедии мама и её младший брат Брэм росли в разных приёмных семьях, однако связь друг с другом не потеряли. Уже тогда они уяснили простую истину: хочешь выжить — умей скрываться. Это стало их девизом, отложившимся на подкорке. О каком-либо противостоянии и мысли не было. Да и что могли сделать двое перепуганных, не умеющих никому доверять приёмыша?

В общем, так и жили они тихонько, выдавая себя за ведьму и ведьмака, специализирующихся на проклятиях да лечебной магии. Пока однажды на пороге хижины не появилось семейство Анваренов с умирающим мальчиком на руках. Тогда-то перед мамой и встал выбор: спасать свою жизнь или чужую. Уже в тот момент она понимала, что как только проклятие перейдёт с мальчика на озеро у её лекарского домика, магию чародея засекут. Ей придётся бросить своего мужа и только-только родившуюся дочь и бежать. Но поступить иначе чародейка не смогла. Теперь она сама была мамой и мысли о гибели даже чужого ребёнка доставляли невыносимую боль.

Женщина судорожно сглотнула, силясь сдержать подступившие слёзы, но ничего не вышло. Влага, накопившаяся в её глазах, прорвалась и потекла вниз по щекам. Стало понятно, почему она так усердно оттягивала и обходила эту часть истории. Должно быть, решение оставить свою семью было самым сложным и катастрофичным в её жизни.

Мой внутренний защитный барьер рухнул, сдаваясь и принимая реальность. Это моя мама. Моя мама. Осознание этого заставило расплакаться с ней в унисон. Ещё какое-то время мы по очереди пытались успокоить друг друга, пока наконец эмоции не стихли. Взяв себя в руки, мама продолжила рассказ.

Подвергать жизнь единственного ребёнка опасности — точно как и обрекать его на вечные бега — она не желала. Закончив с проклятием, она сразу же поспешила к Виктору. Сумбурно обрисовала ситуацию и взяла с него обещание, что он увезёт дочь из Мальфгарда. Той же ночью мама ушла, так и не признавшись, что переезд состоится без неё. Она бежала в Дикие земли, где силы ведьм и их поисковой артефакт были слабы.

Так её и нашла предводительница скитальцев, забрав в свой прайд и сделав в дальнейшем преемницей. Со временем мама заняла её место, научилась выживать среди монстров и освоила магию чародеев на должном уровне. Это она так скромно обозвала своё мастерство, но я-то видела, насколько великолепна её магия в бою.

— Неужели ты никогда не сожалела, что не ушла с нами? — виновато покусывая губы спросила я. — Или что не забрала меня с собой в Пустошь?

— Гхм-м, — мама кивнула, улыбаясь одними глазами, будто бы ожидала подобного вопроса. — Понимаешь ли, милая, жизнь ведь она какая… ты не можешь знать, как всё сложится наперёд. К ней не прилагается инструкций. Сначала тебе кажется, что ты поступаешь верно, ведь твои помыслы чисты, а затем, спустя время, понимаешь, где и как можно было поступить иначе. Пожалела ли я, что проявила малодушие? Безусловно. Но я не стану утверждать, что в противном случае мы смогли бы вести с тобой хоть какие-то беседы.

Несколько мгновений мы молча слушали потрескивание дров и приглушённую грызню с улицы. Судя по стихшим магическим взрывам с марой было покончено, и теперь Шейн с Эриком взялись друг за друга. Вот что они не поделили на этот раз? Как дети малые, ей-богу.

— Знаешь, всё это время я с замиранием сердца ждала твоего совершеннолетия и молилась, чтобы ты не унаследовала магию чародеев. — Признание разрушило тишину, и я перевела взгляд с извивающегося огня на маму. — Когда ты объявилась у стен замка академии, мы с Брэмом испытали настоящее потрясение. Не представляю, что толкнуло Виктора на такой шаг, — родительница задумчиво покачала головой.

Настал мой черёд делиться откровениями. Я пересказала ей о подозрениях Айзека Борнера насчёт того, что отец принял это решение с чьей-то подачи. О таинственной персоне искусного манипулятора мы могли только строить догадки, но вот касаемо ковена, замешанного в ритуалах, сомнений не возникало.

— Когда я только встала во главе прайда, меня посещали мысли вернуться к вам. Но я не отважилась рискнуть вверенными мне людьми. Сложно вести битву, когда не знаешь, против кого сражаешься.

Я согласно мотнула головой, чувствуя, как растёт беспокойство. Знать о ковене — это полдела. Но за ним ведь кто-то стоит. Кто-то могущественный и влиятельный. Это ещё если не вспоминать о марионетках среди законников.