Несколько ведьм уронили челюсть. Марлен так точно. Видимо, к тому, что придётся замарать руки, готовы были не все.

— Профессор, но это займёт всю перемену, — не смогла промолчать Марлен. В её голосе просквозили панические высокие нотки. — Из-за этого мы можем опоздать на следующее занятие.

Я подавила усмешку. Что-то мне подсказывало, что ведьма беспокоится далеко не за опоздания, а за свой свежий маникюр.

— Не переживайте, милочка, именно поэтому зельеделие стоит в вашем расписании перед обеденным перерывом. Времени хватит и на уборку, и на трапезу. — Женщина любезно улыбнулась, а Марлен скисла.

Я взглянула на расписание, которое Беллс таки закинула ко мне в сумку. Зельеделие и правда значилось перед обедом. Затем было часовое окно — и предстояло ещё одно — последнее на сегодня, занятие по боевым искусствам.

Только от одного названия под ложечкой неприятно засосало.

— Сегодня дежурите вы. — Преподаватель указала на первую парту моего ряда, где сидела Холлин. Одна. А затем на меня: — И вы.

Чудесно. Попасть в дежурные в первый же день, да ещё и с той, от которой советовали держаться подальше. Я поймала сочувствующий взгляд Беллс, но постаралась не подать виду, что расстроилась. Да и не так уж это было и страшно.

По замку раздался долгий раскатистый бой часов-гигантов. Однокурсники завозились, убирая пробирки с приготовленным зельем в сумки. Профессор разрешила забрать их с собой тем, кто удачно справился с заданием. Где оно могло нам пригодиться, даже думать не хотелось. Ну не готовят же на кухне настолько ужасно, чтобы перепутать солянку с бутыльком яда?

Гинерва Хилберт попрощалась и скрылась в коридоре. За ней последовали и все остальные. Почему-то я ждала, что Марлен не упустит шанса отвесить колкость, однако ведьма так увлеклась разговором со своими подружками, что про меня и не вспомнила.

В кабинете остались только я и Холлин.

Девушка молча принялась переносить котелки, словно бы меня здесь и не было. Что же, на общение меня тоже не тянуло, поэтому я просто взялась за дело. Чем раньше начну, тем быстрее закончу. Растягивать сие удовольствие я не горела желанием.

Так, в полной тишине, нарушаемой лишь льющейся водой из крана, мы перемыли всю использованную утварь. Оставалось лишь навести порядок на партах.

Начали с первого ряда: Холлин со своего стола, я со своего. Ведьма справилась быстрее, потому перешла к следующей парте, за которой ранее сидел ведьмак, бросающий на меня косые взгляды.

Раздался грохот. Что-то звонко ударилось о пол и разлетелось на куски.

Я обернулась.

— Проклятие! — выругалась Холлин, присаживаясь неподалёку от меня и торопливо собирая осколки керамической ступки. — Ай! — вскрикнула девушка, отдёргивая руку и прижимая указательный палец к губам. Но целебного эффекта, на который рассчитывала ведьма, не произошло. Стоило ей только ослабить давление на повреждённый участок кожи, как из пореза сразу же проступили алые капли.

— Подожди, я видела в кладовой порошок парепия. Он отлично заживляет раны. — Я помчалась к скрипучей двери, за которой хранились ведьмовские богатства. Странно вообще, что такое редкое растение держат вот так, в общем доступе.

Уже через две минуты я семенила обратно, сжимая в руках крошечный мешочек древесного цвета. Одногруппница облокачивалась о парту, зажимая рану тоненькими пальцами левой руки. Сейчас она казалась особенно хрупкой, и я не смогла не отметить её сходства с лесной нимфой. Такая вся миниатюрная, тонкие красивые черты лица, длинные до лопаток зелёные волосы.

Впрочем, не самое подходящее время, чтобы разглядывать новую знакомую.

— Будет щипать. Сильно, — предупредила я, развязывая тесёмочку.

Это я знала не понаслышке. Ещё в детстве я нашла подобный мешочек в маминых вещах. Инструкции к нему, конечно, не прилагалось, а у отца спрашивать тогда побоялась. Не любил он, когда я трогала мамины вещи, да и вообще начинала расспросы о ней. Это уже позднее, когда ко мне в руки попали книги по зельеделию и травничеству, я узнала, что это за чудо-порошок такой. И, разумеется, при первом удобном случае применила его на практике.

Ух и кричала я тогда. Весь дом на уши подняла. Как сейчас помню, с каким лицом ворвался Годерик в комнату, — будто ожидал там увидеть мой хладный труп.

Я слегка улыбнулась своим мыслям, что в нынешней ситуации могло неправильно растолковаться сокурсницей, и посыпала чудодейственное вещество на протянутый палец. Желтоватые песчинки покрыли рану, послышалось тихое шипение, как от перекиси водорода. Холлин плотно сжала губы, а её изумрудные глаза повлажнели.

Я зачем-то подула на рану — видимо, вспомнив детство. Няня всегда так делала, когда я расшибала колени или локти до крови.

Ведьма прикусила губу, но на этот раз не от боли, а чтобы сдержать смех. Уголки её рта дрожали, и я тоже улыбнулась. Самой стало смешно, что так сделала.