Лазарет?

Ожидаемо и даже планируемо, но… не в таком же виде!

М-да… Так я с девушками ещё не знакомился. Всякое, конечно, бывало, но чтобы и в глаз, и в нос, и в челюсть тоже прилетело — это что-то новенькое. В глаз, правда, мне друг засветил, но тоже ради Анники.

Говорят же, что девушки влюбляются в тех, о ком заботятся. Узнав, кто сегодня будет нашим дежурным лекарем, я попросил Вальта несильно меня травмировать, а он малость перестарался. Или не он?

Удар, якобы случайный, был его, но, судя по моему состоянию, мне ещё и магией кто-то из отряда вмазал. А потом Анни добавила, а я ведь даже не специально её облапал — рука сама на девичью попку легла, в попытке придержать елозившую на мне лекарку.

Шторка, отделявшая мою койку от соседней, сдвинулась. На стул для посетителей с обманчивой плавностью, присущей его расе, опустился магистр Эльр, уже третий год курировавший мой боевой отряд.

— Очнулся? — спросил он, заправив прядь за острое чёрное ухо, и ласково продолжил: — ну давай, рассказывай, кому так насолил, что тебя к Йоргу отправить попытались.

— И очень успешно! — добавил магистр Близард. — Повезло, что с вами одна из лучших моих студенток была — грамотно магические потоки заморозила.

Ага, и нос заодно!

А если без шуток… кажется, дела мои действительно плохи — раз уж декан лекарского факультета лично притащился.

– Анника

Ну за что?

За что мне всё это?

Нет, приятно, конечно, что декан похвалил и пообещал пару дополнительных выходных за смекалку и профессионализм, хотя, если честно, я стазизом в ожог на спине Люция чисто по наитию запулила. Просто не смогла с ходу определиться, что это и как лечить, решила: пусть лучше в лазарете разбираются.

А вот последовавшее за похвалой распоряжение остаться при пострадавшем личной сиделкой — это не неприятно, это смертельно опасно.

Та же Кьяра, если прознает, задушит за первым же углом ремнём сумки. Но она-то ладно — от неё и спрятаться можно, — а что делать с соседками по комнате, обожающими моего подопечного? От них-то не скроешься. Не отравят, так к постели пришьют. И хорошо если иголкой только ночную сорочку и матрас с простынёй истыкают.

Кажется, придётся временно соседнюю койку арендовать. И затребовать свою долю лечебного питания. И дверь в палату забаррикадировать. И отбиваться от ломящихся с визитами капельницей. А потом, когда срок «заключения» истечёт, просто перевестись в другую академию.

Вот ведь вляпалась!

Все эти уныло-сердитые мысли крутились в моей голове, пока я спешно собирала вещи на неделю вынужденной изоляции и сочиняла записку соседкам. Повезло, что они отсутствовали — наверное, ужинать ушли.

Врать не стала — всё равно без толку, в нашей академии даже иглу в стогу не спрячешь — честно призналась, что мне навязали пациента. И даже указала, кого именно. Но приписала, что буду очень рада, если кто-нибудь вызовется добровольно меня сменить на посту сиделки и сумеет договориться с деканом.

Пусть уж лучше жаждущие любви девицы магистра Близарда нытьём достают, а не меня проклятьями.

Через заснеженный двор проскакала зайцем, озираясь на каждом шагу. Чуть не свернула себе из-за этого шею на не замеченной ледянке. Предъявив стражу лекарского корпуса временный пропуск, прошмыгнула внутрь, отдышалась и уже спокойнее зашагала к палате.

Вот только у самой двери пришлось снова ускориться, потому что тишину коридора прорезал жуткий не то стон, не то вой. Там что, кто-то моего пострадавшего жуёт? Я же ещё даже поэкспериментировать с лечением не успела! Ни фамильную мазь, по прабабкиным дневникам восстановленную, опробовать, ни в фигурном зашивании ран попрактиковаться, ни…

Кажется, я сейчас этого жевуна голыми руками придушу!

Перехватив сумку, чтобы было удобнее колошматить ею нарушителя моих планов, я ворвалась в палату и застыла.

На пациента никто не покушался, изрядно пожёванной выглядела только валяющаяся на полу простыня. А сам Люций, кажется, грыз подушку, чтобы приглушить стоны.

Отведя глаза, я замешкалась, но потом вспомнила, что не нежная дева, а будущий лекарь, и начала медленно их поднимать. Длинные, мускулистые ноги, узкие бёдра и… задница, словно высеченная из белого мрамора!

Стыдно признаться, но мой взгляд приклеился к ней помимо воли. Может, и не зря мои сокурсницы так на этого бугая запали. Хотя мне всегда нравились парни другого телосложения — поизящнее, что ли.

Новый болезненный стон Люция заставил опомниться. Тоже мне, целительница! Стою тут, как в музее, мускулатурой любуюсь, когда под правой лопаткой парня будто раскалённую лопату приложили, а потом ещё и кислотой на ожог плеснули.

— Ой, Йо-о-орг! — воскликнула я, на ходу скидывая пальто.