— Доннак, — прохрипела я. Кажется, дьявол пришел, чтобы закончить то, что он начал. Не сегодня, блядь, придурок.

— Во плоти. — Злоба окутывает его слова, когда он шипит в ответ: — Ты действительно думала, что я оставлю тебя в живых после прошлой ночи? — Его губы изгибаются в усмешке. — Мой брат должен был убить меня, когда у него был шанс, милая. — Слизкая сладость скатывается с его языка и пронзает меня снаружи, заставляя мои внутренности заледенеть от ненависти. Тем не менее, я отказываюсь позволить этому ублюдку победить.

— Как ты думаешь, что он почувствует, когда я подброшу твой изнасилованный труп к его порогу? С твоей киской, тщательно выебанной и истекающей моей спермой, — продолжает Доннак, дразня меня своими ядовитыми словами.

Ярость кипит у меня под кожей, разжигая что-то неукротимое. Ни за что на свете я не позволю этому ублюдку воплотить в жизнь свои больные, извращенные фантазии. Я убью его первой или умру, пытаясь.

Краем глаза я замечаю выход из этого беспорядка — большую бело-голубую фарфоровую вазу. Обхватив одной рукой запястье Доннака, я протягиваю свободную руку к дорогой вазе на подоконнике рядом с ванной. Мои кончики пальцев едва касаются старого антиквариата, но я продолжаю пытаться.

Доннак снова окунает меня, но прежде чем я погружаюсь под воду, я набираю в легкие как можно больше воздуха, а затем использую обратную инерцию, чтобы сместиться вправо. Когда мой новый план приведен в действие, борьба внутри меня вырывается на свободу, толкая меня вперед. На этот раз я спешу. Протягивая руку, я хватаюсь за горлышко вазы и подтягиваю ее к его голове. Фарфор разбивается о его висок с резким треском, заставляя Доннака пошатнуться. Затем, словно инстинктивно, он отпускает мое горло, и его рука устремляется к голове, когда он рычит:

— Гребаная пизда.

Нет времени колебаться. Я выскакиваю из ванны, разбрызгивая воду повсюду, и бросаюсь к двери. Мои плечи поднимаются и опускаются, когда мое прерывистое дыхание танцует в такт моему неровному сердцу. Каждый вдох резким ударом воздуха проникает в мои легкие, но я не останавливаюсь. Издав еще один приступ задыхающегося кашля, я ворвалась через открытую дверь ванной комнаты в главную спальню.

Мой взгляд падает на пистолет, который Роуэн дал мне ранее, лежащий на прикроватном тумбочке. Я бросаюсь к краю кровати, зная, что это моя единственная надежда покинуть эту комнату живой. Я почти на месте, когда пальцы хватают меня за мокрые локоны и дергают назад. Жгучая боль распространяется по коже головы, заставляя мои глаза слезиться от пронзительной боли, когда крик срывается с моих губ.

— Не так, блядь, быстро, ты, маленькая пизда. Ты действительно думала, что эта жалкая попытка сработает? — В его голосе звучит нервирующий юмор. — На этот раз ты не уйдешь.

— Помогите! — Я кричу, но это бессмысленно. Мы за много миль отовсюду. Замок на холме больше не мое безопасное убежище. Это пустой ад, далекий от какого-либо спасителя.

— Никто не придет, милая. Но, во что бы то ни стало, продолжай кричать. — Он притягивает меня ближе, обнимая свободной рукой за талию и прижимая мою обнаженную спину к своей груди. — Мне нравится, как звучит твой страх. — Затем, когда он опускает рот, его мерзкое дыхание скользит по моей коже, и мой желудок переворачивается, когда желчь поднимается к горлу. Его хватка на мне усиливается, и он отрывает меня от земли. Я дрыгаю ногами в воздухе, и он хрюкает, когда мой взмах локтем встречает его грудную клетку. — Гребаная сука. — Боль слизывает его слова.

Внезапно моя спина ударяется о матрас, и Доннак ползет надо мной, прижимая меня к себе. Оседлав мою талию, он берет мои руки и поднимает их над моей головой, скрепляя их на месте. Затем свободной рукой он тянется, чтобы сорвать с себя маску.

Солнечный свет, льющийся через окно, падает на его лицо, подчеркивая оттенки черного, фиолетового, желтого и синего, синяки вокруг носа, челюсти и глаз.

— Посмотри хорошенько, блядь. Эти синяки — твоя вина, и теперь ты заплатишь за каждый удар, который Роуэн нанес мне. — Его язык проводит по нижней губе, облизывая глубокий опухший порез, который все еще покрыт засохшей кровью. — Только на этот раз мой ублюдочный брат не будет спасать тебя.

Его хватка на моих запястьях усиливается, и он трется своим отвратительным членом о мою обнаженную киску. Рвота подкатывает к моему горлу, но я заставляю кислоту задержаться и вспоминаю день в спортзале.

Я плюю ему в лицо.

— Королева знает, как спасти себя.

Я могу это сделать. Лиам научил меня, как избежать именно этого захвата. Подумай, Сирша. Подумай.

Я слегка покачиваюсь, приподнимаясь всем телом на кровати, и располагаю руки под углом в девяносто градусов.

— Прекрати, блядь, дергаться. — Доннак оказывает большее давление, но я не позволяю ему сдерживать меня. Я двигаю бедрами вверх, толкаясь до тех пор, пока его тело не выгибается, и он не теряет равновесие. Я быстро поворачиваю голову влево, когда Доннак падает вперед, ослабляя хватку на моих руках, чтобы удержаться, прежде чем врезаться лицом в изголовье кровати. Без колебаний я прижимаю руки к бокам, прежде чем обхватить ими его торс. Он пытается вывернуться из моей хватки, но я цепляюсь за него, просунув свою руку сквозь его и наваливаясь всем весом тела на его локоть. Правой рукой я переворачиваю его на спину. Это происходит так быстро, что застает его врасплох, когда я ударяюсь лбом о его нос, прежде чем спрыгнуть с кровати, чтобы схватить пистолет.