— Если вы поможете мне… навести порядок, то я не останусь в долгу. Гномы так же известны как весьма искусные ювелиры, настолько, что каждый из них помечает свою работу своим незаметным клеймом, а знания передаёт из поколения в поколение. Работа таких мастеров хорошо ценится по всей Империи.

Ну вот, как я и предполагал, Вергилий, не сумев совладать силой, попытается меня купить.

— Нет.

— Просто нет?

— Просто нет.

— Хорошенько подумайте о своём решении, господин Дубов. Оно может изменить не только судьбу города, но и вашу!

— Вы мне угрожаете? — придвинулся я к жрецу, и лесенка из гвардейцев чуть не рассыпалась.

— Лишь напоминаю, что любые решение и действия могут повлечь за собой последствия, о которых вы можете и не догадываться.

— Именно, жрец, и не забывайте об этом. Идёмте, Тамара Петровна.

Я развернулся и пошёл в коридор, ведущий в комплекс. Пришлось слегка пригнуть голову, когда проходил через угловатый проём. Нянька пошла за мной.

— Как пожелаете! — кричал вслед жрец. — Видит Омур, я пытался вразумить вас!

Когда заворачивал за угол, услышал звук падающих кастрюль и болезненный возглас.

— Ай! Казню! Всех казню, сволочи! Аккуратнее поднимайте, остолопы… Вы пожалеете о содеянном, Дубов, но будет слишком поздно!

Эх, если бы мне рубль давали каждый раз, когда я должен о чём-то пожалеть, уже бы купался в золоте.

В комнате меня ждали княжна и Лакросса. Обе бледные и встревоженные. Хотя княжна и так всегда была бледной, а вот оркесса почти посерела. Едва я вошёл, как они бросились мне на шею.

— Ну? — недовольно сказал я. — И где мой обед?

— Ой! — пискнула княжна. — А мы забыли.

— Дурак! — отозвалась Лакросса, легонько стукнув меня в грудь. — Снаружи такое творится, а ты всё о еде думаешь.

Я хохотнул и звонко шлёпнул её по заднице:

— Строго говоря, я думаю не только о еде. Но я же завтрак пропустил…

Тамара Петровна села у камина и достала из сумки вязальные принадлежности. Княжна чмокнула меня в щёку, а потом заняла соседнее с нянькой кресло. Она перешивала потрёпанную меховую жилетку.

Лакросса потёрла ушибленную задницу и легла на кровать, оперевшись спиной о каменную стенку. Закинула ногу на ногу и стала читать учебник по оружейному мастерству. Ноги у неё были что надо. Длинные и стройные, обтянутые тугими чёрными гетрами чуть выше колен.

— Что ж, хорошо, что я об этом подумал, — раздался голос сзади.

Я обернулся. В дверном проёме стоял Сергей Михайлович, почему-то пыльный и грязный, но в руке держал увесистую сумку с коробками. На картоне синим значилось название ресторана на гномском языке. Какие-то заведения не поддались общей панике и продолжали работать.

— О, Дубов вернулся! — следом за учителем показался княжич Медведев. И тоже прошёл в комнату.

Затем подтянулись Северов и Верещагин.

— Пахнет вкусно! — прохрипел сын барона. У него что, голос ломаться начал? Удивительное рядом. Ну хоть не будет пищать, как девчонка.

Еда из сумка заняла почти весь столик. Пахло и, правда, изумительно. Куча мяса, соусов и свежих овощей чуть ли не топили меня в собственных слюнях. Есть хотелось ужасно. Всё-таки в кузне я поработал как следует, в мышцах поселилась приятная усталость.

Парни и девушки тоже смотрели на еду голодными глазами.

— Вы не завтракали, что ли? — меня осенила догадка.

— Угу-угу, — закивали все вразнобой.

— Тамара Петровна и сотрудники академии не пустили нас, когда начались волнения, — сказала Василиса, не отрываясь от своего дела. От неё шел заметный холодок. — Сказали, что там может быть опасно.

Я положил руку на её макушку. Прохлада чуть спала.

— Ешьте тогда. Тут на всех хватит.

Я вопросительно взглянул на Сергея, он в ответ кивнул:

— Другим я тоже принёс еду. Просто знал, что здесь соберется большая компания.

Голодных студентов уговаривать не пришлось. Я едва успел урвать себе два шампура! С сочным шашлыком и кольцами поджаренного на углях лука. Было так вкусно, что я на несколько минут забыл о том, что происходит снаружи. Парни чавкали так, что за ушами трещало, девчонки опять не заметили, как испачкали губы и щёки в жире и соусе. Оркесса даже взяла большой чебурек и сложила его пополам, чтобы больше в рот поместилось.