Мортон выбил брусок на наковальню и дал мне молоток. Все действия я выполнял, изрядно нагнувшись, так как кузница была приспособлена для гнома, а не полуогра ростом два метра с четвертью.

— Главное, ты должен своей рукой придать ему форму. Шероховатости я потом исправлю. Это ерунда. Бей молотом.

И я бил. А гном переворачивал, остужал в воде, снова раскалял, и я снова бил. Делал форму такой, какую видело моё сердце. Или разум. Или чёрт его знает что ещё. Просто я знал, что мне нужно и как это должно выглядеть. Стало жарко и душно, мышцы с непривычки гудели, но мне нравилось.

Я снял рубашку, позволяя поту свободно течь по моей коже и волосам. Мышцы приятно гудели от нагрузки, вены на руках набухали всё больше. Я вдруг понял, что соскучился по тренировкам. Как только вернёмся в академию, сразу продолжу.

Мортон тоже разделся. Он оказался весьма мускулист, кстати. Часто упражняется в этой кузнице, видимо.

Когда всё было готово, Мортон отполировал поверхность и дал мне зубило с маленьким молотком.

— Теперь руны. Они же у тебя есть?

Я кивнул, взял у него зубило и аккуратно набил руны, которые видел в дневнике отца. Получилось так себе, но кузнец заверил, что доведёт их до ума и сделает всё в лучшем виде.

— Что набил? — спросил Мортон, когда я закончил. — «Сила, доблесть и честь рода Дубовых в моих руках»? Или «Да хранят меня предки и дают силы и мудрости противостоять врагам рода»?

— Нет, — я отложил зубило и молоток.

— Нет? Обычно набивают что-то в этом духе. Что значат твои руны?

— Это рецепт.

— Ре… Рецепт? — не поверил своим ушам гном. И даже немножко побледнел.

— Да. Рецепт батиного супа.

— Чего??? И как он поможет тебе в бою?

— Ещё как поможет, — довольно оскалился я. — Однажды отец приготовил его в походе, так в радиусе трёх километров все растения завяли, а все животные сбежали. Только какой-то странный медоед выжил, ещё и в костёр нам помочился. А когда суп съели, я думал, что это варево дыру в моей желудке прожжёт. Убийственная штука. Стоит только вспомнить вкус этого супа, сразу хочу врагов развоплощать.

— Омур, низвергни меня в ядро, — вздохнул Мортон и отобрал зубило с молотком. — Дай сюда, добавлю пару гномских рун.

— Что они значат? — полюбопытствовать в свою очередь я.

— Сила и стойкость.

Я засмеялся, наклонившись и хлопнув его по плечу. Коротышка слегка присел.

— В самый раз для батиного супа!

— Сожри меня недра… Ладно, за ночь я закончу. Нужно ещё рукоять сделать. А пока пошли, верну тебя обратно.

Мортон оставил почти готовое изделие на верстаке, и мы вышли из кузницы. Я чувствовал себя… иначе. Будто и в самом деле часть меня перенеслась в оружие, но не в том смысле, что я теперь стал неполноценным или вроде того. Нет. Там, в кузнице, прямо в моих руках что-то появилось на свет. Невидимая, эфемерная субстанция, которую я чувствовал и ощущал частью себя, но не видел. И она осталась в оружии, к которому я приложил руку. Пожалуй, больше об этом знают только гномы, а мне не особо важны подробности.

Мы пошли тем же путём. Закрыли дверь на ключ, прошли по коридору и сквозь стену. Оказались в переулке. Здесь стало намного шумнее. На улице кричали и бесновались гномы, били стёкла, швыряли камни и зажигательные смеси в ту сторону, куда они прежде шли.

— Что за?.. — насторожился Мортон, и я опустил его на землю.

— Не нравится мне это.

— Да, мне тоже, Дубов. Давай валить отсюда.

— Нет, пойдём взглянем.

— А? Ты в своём уме?

Я ничего не ответил и пошёл к выходу из переулка. Выглянул из-за угла. Улица была широкой и красивой. Друг к другу лепились каменные здания, выдолбленные в скалах, с декоративными фронтонами наверху, угловатой гномской лепниной на стенах, маленькими окошками и небольшими парадными. Да-да, гномы называли подъезды парадными, как в Петербурге.

Яркие фонари освещали тротуары и дорогу, только сейчас половина из них не горела или моргала перед тем, как окончательно погаснуть. Дымили мусорки, летали камни, порхали в потоках воздуха тлеющие куски бумаги и ткани. Толпа жителей города дралась со стражниками. Точнее, получала звездюлей. В одностороннем порядке. Гвардейцы жрецов шли ровным строем, подняв щиты, и дубасили дубинками тех, кто осмеливался подойти к ним близком.

— Выглядит, как бунт, — сказал я рядом стоящему Мортону. Он тоже выглядывал из-за угла, только на меньшей высоте. — Куда ведёт эта улица?

— На Дворцовую площадь.

— Выходит, жители очень недовольны королём…

— Но… почему?

Мимо нас пробежало несколько гномов, один из них швырнул бутылку в толпу гвардейцев. Когда такой импровизированный снаряд вспыхнул,, его быстро потушили товарищи. Строй щитов не дрогнул и продолжил наступать. Шли в нашу сторону, а беснующаяся толпа отступала, огрызаясь вилами и топорами.

Вдруг один из коротышек-бунтовщиков упал, а все остальные бросились от него врассыпную. Сперва я удивился такой реакции, а потом понял, в чём дело. Гном корчился и скрёб горло, будто задыхался. До меня донёсся истеричный смех.

— Гадство! Я думал, у меня ещё есть время!

— Ты о чём, Дубов?

Я показал ему на хохотуна.

— Проклятье! Так слухи правдивы! Ещё вчера я услышал, что где-то на нижних уровнях появилось проклятье Шута. Но там живут, в основном, отбросы, с которых станется сойти с ума без всякой причины. Так что не придал этому значения.

— Эй, вы! — окликнул нас один из гвардейцев. — Стоять на месте!

— Кажется, нас заметили, — сказал я, ныряя обратно за угол.

— Такую махину попробуй не заметить! Давай, валим отсюда!