Это что же получается, некий хмырь из менее знатного клана удостоился чести греть ложе одной из наследниц Марвейров? С чего вдруг такая милость? Может, впечатлил благородную особу уникальным мастерством в постельном фехтовании?..

Хмыкнув, сворачиваю на боковую улочку. И тут же перед глазами проскакивает иное, не менее пафосное объявление: «Дом Фаэлор приглашает всех желающих почтить своим присутствием торжественную церемонию совершеннолетия их наследницы Ирвины. Принимаются подношения».

Ага, «подношения». Забавный такой эвфемизм для «откатов». А тех, кто не шибко порадовал семью именинницы потом возьмут на карандаш и понаделают ворпалитов из их костей.

Мысли уносятся к Земле-матушке. При воспоминании о родном мире на душе теплеет. Да, планета наша планета неидеальна, и люди на ней всякие бывают, но хоть иерархических конструкций в духе унтер-обер-дроккальфар там не наблюдалось. Монархи мелькали по телевизору, почти не участвуя в жизни обычных людей. Разве что с новым годом могли поздравить…

Судя по карте, ещё один квартал, и должна показаться городская площадь. Ага, вот уже слышится нарастающий гомон толпы. Интересно, что там стряслось? Не очередная ли дуэль на почве оскорблённой чести или непомерного апломба? Надо бы глянуть одним глазком…

За толпой зевак на небольшом возвышении в центре разглагольствует пожилой дрокк в богатых белых одеяниях с золотым шитьём. Вероятно, местный проповедник. Интересно, девки пляшут… Пастырь Хойт несомненно нашёл бы о чём с ним побеседовать. Любопытно, какими премудростями он собирается поделиться с паствой?

— Внемлите же, о дети Двуединой! — громогласно разносится над площадью его зычный голос. — Близится великий день, когда сольются воедино Тёмная и Светлая Луны-Близнецы, символизируя этим извечное равновесие сил! Ликуйте же, ибо на этот праздник все прославленные Высокие Дома соберутся под сводами парадных залов достойнейшего из них — Дома Марвейр! Там, в благоговейной тишине, погрузятся они в благочестивые размышления, а после вознесут хвалу Двуединой в ритуальных песнопениях!

Толпа вокруг одобрительно гудит, но как-то неуверенно. Ещё бы, я вот лично ни на грош не верю, что все эти надменные аристократы вдруг в один миг растеряют свою спесь и начнут водить хороводы. Это всё равно что ждать от волка вегетарианства. Клыки-то никуда не денутся.

«Ага, как же, споют они от души…», — язвительно хмыкаю про себя. — «Да эти благородные Дома друг другу глотки перегрызут за малейшую кроху власти. Змеиное кубло, а не дружная нация. Какое уж там благочестие!»

Однако проповедник продолжает свою пламенную речь, не обращая внимания на мой скепсис:

— Но помните, передышка будет недолгой! Ведь лишь сильнейшие достойны стоять во главе нашего народа! Слабые да будут отвергнуты, глупые да будут наказаны! Ибо Двуединая благословляет лишь тех, кто способен уничтожать врагов и покорять земли. Вознесите же хвалу Той, что вершит наши судьбы!

Внезапно проповедник встречается со мной взглядом и его голос будто бы становится на полтона ниже.

— Всякий, посмевший преступить порог священных чертогов со злобой в сердце и ненавистью на устах, будет повержен карающей дланью Двуединой! — чеканит он, не сводя с меня пронзительных чёрных глаз.

Толпа вокруг одобрительно шумит, но никто не понимает истинного смысла его слов. Похоже, моё послание уже дошло адресата…

Медленно киваю проповеднику, давая понять, что сообщение принято. Ответом мне служит едва заметный прищур.

Развернувшись, покидаю площадь, где продолжаются крики. Слова проповедника не выходят у меня из головы. Праздник, на котором соберутся все Великие Дома Увриксиара. Вся верхушка этого гадюшника будет присутствовать в одном месте в одно время. Хм… Что-то в этом есть.

Блуждая по улицам Кархолла в тщетных попытках нащупать просветление, я сворачиваю в небольшой парк, укрытый от городской суеты. Тишина обволакивает, нарушаемая лишь мелодичным журчанием фонтана и шорохом ветра в листве. Странное место для Увриксиара, где всё обычно подчинено агрессивным ритмам жизни.

У самого фонтана я замечаю неподвижно сидящую долговязую фигуру. Древний дроккальфар в простой серой тунике, явно слепой, судя по мутно-белёсым глазам, но излучающий ауру умиротворения. Он словно в медитации, и я решаю не тревожить старца. Тихонько присаживаюсь на соседнюю скамью и закуриваю.

— Когда разум в смятении, а сердце полнится тревогой, покой не принесут ни табак, ни хмельное… — вдруг раздаётся глубокий голос.

Приподняв бровь, я перевожу взгляд на дроккальфара. Тот сидит неподвижно, но чуть склонил голову, будто прислушиваясь.