– Ты настоящий мужчина, - глядя на этого смелого малыша, слезы на глаза наворачиваются. Я их старательно сдерживаю.

За последнее время я что-то стала слишком сентиментальной, будто плотину прорвало и хочется плакать.

А я все сдерживаюсь. Не даю им волю.

Жду, когда Юра заснет, заговариваю его, чтобы не вспоминал то, что с ним произошло.

Остап засунул собственного внука в больницу за городом. В какую-то глухомань, где нормальных врачей не водится в принципе.

Когда Амир с Егором уехали, сидеть без дела я не могла. Как думала про малыша после операции, дурно становилось. Никогда бы себе не простила, если бы не успела. И страха не было, только дикое желание успеть. У меня были ориентиры, где искать Юру, а в остальном помог Володя и его связи. Общими усилиями удалось найти малыша.

Володя меня отговаривал. Но когда понял, что это все тщетно, отправил со своими людьми в путь. Сам по моему настоянию остался с Костей.

Если я что-то решила, меня не остановить, тем более если на кону жизни.

И хорошо, что я не медлила. Отсутствие квалифицированной помощи, могло стоить жизни Юре. Еще и страх, который малыш прячет, но который нарастал с каждой минутой пребывания в окружении чужих людей.

В том же поселке Остап держал и профессора с женой. Я успела. Точнее люди Володи, я в целях безопасности ждала снаружи. Но еще бы немного и некого было бы спасать.

Сейчас Михаил Иванович чувствует себя неплохо. Наша клиника не сильно пострадала, возгорание коснулось только двух помещений, так что профессора вместе со своей супругой сразу же привезли сюда. Мы убедились, что их здоровью ничего не угрожает и отпустили домой.

С Егором немного сложнее, он потерял много крови, но его состояние удалось стабилизировать.

Амиру досталось больше всего, его прооперировали, было внутреннее кровотечение, еще бы чуть-чуть и… не было бы Амира.

Это осознание больно бьет. Я не представляю мир, где его нет.

Страх его потерять был настолько сильным, что я сама удивилась.

Навестила его, держу на контроле состояние Амира. Слежу за Юрой. В общем я вся в хлопотах, но у них положительная динамика – это главное.

Чувствую – все налаживается.

Меня поддерживает Костик. Когда я не могу, он сидит с Юрой. И папа уже успел познакомиться с малышом, и они друг другу очень понравились. Это меня растрогало. Снова сдерживала слезы.

Что за сентиментальность во мне разыгралась?

Юрочка засыпает, я целую его, укрываю и покидаю палату. Чудо, что малыш не пострадал. Я когда его увидела, в той жуткой палате, покинутого и никому не нужного, сердце кровью обливалось, собственными руками хотелось Фролова придушить.

Правда он получил все сполна от собственной дочери. Остап сейчас находит в тюремной больнице. Ходить он больше не сможет, вот такой вот зигзаг судьбы. На него завели не одно уголовное дело, и калекой он отправится за решетку. Не надо быть провидцем, чтобы понять, как ему там будет.

Возможно, при должном лечении, Фролова бы можно было поставить на ноги. Только этого лечения нет. Счета арестованы. У него нет денег даже на приличного адвоката. Сомневаюсь, что он когда-то покинет стены тюрьмы.

Тая также находится под следствием. Но еще ее ждет психиатрическая экспертиза.

Жалко ли мне ее?

Нет.

Она погрязла в обмане. Уничтожила свою жизнь. Выздоровев, продолжала сидеть в инвалидной коляске. Она сама превратила свою жизнь в сущий кошмар. Что ее ждет дальше, мне без разницы.

Открываю дверь в палату Егора.

– Ты как? – смотрю на его бледное лицо.

Отмечаю, что сегодня он выглядит лучше. Идет на поправку.

Амир еще гораздо слабее. Почти не приходит в сознание. Постоянно спит. А если открывает глаза, то первым делом про меня, Юру и Костю спрашивает.

Сын к Амиру приходит каждый день. Задумчиво смотрит на отца. Если Амир открывает глаза, спрашивает о его самочувствии. И потом сразу же уходит к Юре.

– Как огурчик, - подмигивает мне Егор. – Зеленый и в пупырышку.

– Значит, скоро бегать будешь.

– Скорее бы, дел накопилось. Клиникой нашей в плотную заняться надо. С Михаилом обсудили детали, ему нравятся мои планы.

– Егор, ты прости, - сажусь на край его кровати. – Из-за нас всех в такую передрягу попал. Едва не погиб.

– Брось, Милан, я рад помочь, - отвечает искренне. – Это был мой выбор ввязываться или нет.

– Спасибо тебе. Мы знакомы всего ничего, а ты уже столько сделал, - сжимаю его руку.

– Когда я потерял свою любимую женщину, я скатился на самое дно. Я валялся на улицах, на меня плевали и вытирали ноги. Одну руку так отдавили, что оперировать я больше не могу. А я был рад этому, хотел забыться поскорее, только бы не чувствовать разъедающую боль от потери жены, - его глаза темнеют, кожа в миг сереет, Егору до сих пор тяжело говорить о своем прошлом.