Гномиха внимательно смотрит на меня.

– Почти как дома, - объясняю я свое поведение.

– Понимаю, - она сочувственно кивает головой.
– Соскучился?

– Очень, - отвечаю я и прокашливаюсь, пытаясь устранить поднявшийся к горлу комок.
– Что дальше?

– Вон Треугольник, - показывает она рукой в сторону темного пятна в сотне метров от нас.
– Пойдем.

Мы медленно идем, погружая ноги в песок. Пятно, приближаясь, принимает треугольную форму.

– Пришли, - говорит гномиха, усаживаясь на песок. Верблюд сразу же погрузил морду в песок и начал там что-то выискивать.
– Только на Треугольник раньше времени не становись, - предугадывает она мое желание.

Обхожу Треугольник справедливости. Это черная каменная призма, в основании которой равносторонний треугольник со стороной метров в тридцать. Призма выступает из-под песка сантиметров на десять.

Взмахом руки сметаю с ее поверхности песок.

Нет, это не камень. Скорее, темное гладкое стекло. Прислоняю лицо к поверхности Треугольника и прикрываю по бокам руками, пытаясь увидеть, что же там внутри призмы.

– А зачем Мастера его создали?
– спрашиваю, так ничего и не рассмотрев.

– Не знаю. Мастера довольно загадочные существа. Уходя, они оставили после себя много различных предметов... Для чего предназначена большая часть этих предметов, мы так и не смогли понять.

– Куда ушли?
– Мне надоело возиться вокруг Треугольника, и я решил побольше узнать об этих загадочных Мастерах.

– Наверное, строить другие миры в Великой Пустоте.

Я только собирался спросить, что такое Великая Пустота, как гномиха вскочила на ноги и показала куда-то вверх.

– Смотри.

– Птицы?
– рассмотрел я в воздухе стаю каких-то крылатых существ.

– Нет. Брат со своей свитой.
– Она очень по-человечески сплюнула на песок. Похоже, с семейной любовью у них было не все нормально.

Стая быстро приближается, и вскоре я уже могу рассмотреть существ, составляющих ее. Это некое подобие огромных летучих мышей белого цвета. Изредка взмахивая кожистыми крыльями с длинными когтями на концах, они планируют к нам. На спинах каждой из мышек сидит по гному, управляющему ею с помощью поводьев, продетых в дырки на кончиках маленьких ушей.

Приблизившись к нам, существа почти одновременно делают взмах крыльями и выпускают из-под живота короткие когтистые лапы. Всадники натягивают поводья, и летучие мыши касаются лапами песка. Шурша, складываются широкие белые крылья и прижимаются к бокам туловищ.

Спустя минуту возле нас оказывается разномастная толпа гномов. Во главе этого сброда стоит крупный, по их меркам, копач с длинным каменным жезлом в руке.

– Это мой брат, - кивает в его сторону гномиха.

На лице у этого копача застыла маска презрения и высокомерия. Прямо гигант мысли и отец гномячей демократии, лицо, приближенное к императору, вспомнил я слова Остапа Бендера.

Брат с сестрой о чем-то спорят на своем булькающем языке. Судя по резкой жестикуляции, обсуждают не вчерашнюю вечеринку. Пока они булькают, я осматриваю свиту. Гномы, составляющие ее, одеты в доспехи и держат в руках уже знакомые мне пращи. На широких поясах висят сумки, набитые зарядами для пращ. Из-за плечей выглядывают рукоятки коротких секир. В этой толпе выделяется высокий, мне по подбородок, горбатый гном с руками до земли. Его лицо пересекает глубокий шрам с неровными краями, от чего кажется, что он постоянно улыбается.

Судя по всему, это и есть Тронг, мой противник. Пристально изучаю его. Крепкое телосложение, длинные жилистые руки, сплошь покрытые шрамами, короткие толстые ноги с большими ступнями.

Видать, серьезный противник. Интересно, как же мне с ним совладать?

Наконец родственники вдоволь набулькались, и братец со свитой отошел в сторону.

– Переговоры?
– интересуюсь я.

– Да. Я попыталась еще раз образумить его, но он упрям как старый ыйху. Она взглянула мне в глаза.
– Ты готов к бою?

– Всегда готов!
– пытаюсь я бравадой завуалировать нарастающую во всем теле дрожь.

– Успехов!
– Она легонько толкает меня в плечо.
– Помни, за что ты сражаешься... Это тебе поможет... Должно помочь.

– Умеешь ты утешать.

Почти одновременно я и горбатый гном подходим к Треугольнику справедливости с разных сторон. Еще шаг, и мы на скользкой стеклянной поверхности.

– Ну и чем, спрашивается, здесь драться?
– доброжелательно интересуюсь я у противника.