Но тут вторая половинка Фей влилась в круг и она, мгновенно почувствовав усиление защитного барьера и силу заклинания, облегченно выдохнула.

Показалось! Всего лишь показалось. Зря только панику подняла. Вот уж воистину у страха глаза велики. Мысленно отругала она себя.

Однако расслабляться было ещё рано. Поскольку изменение в соотношении сил почувствовала не только Келиан, но и твари, пытавшиеся помешать запечатыванию прохода между их мирами, чья злоба и недовольство обрушились на сестер неистовствующей стихией – в защитный круг прямо из шатра ударили ядовито-зеленые молнии, такой мощи, которая заставила содрогнуться окрестности на десятки миль.

Воздух наполнился гулом и треском их разрядов. Казалось, что им не будет ни конца, ни края. Не менее настойчиво пытались прорваться через защитный барьер также и демонические птицы и осы, их истошные крики и громкое жужжание сливались с рокотом и гулом молний, создавая какофонию звуков, от которой закладывало уши.

Фей, стиснув зубы, сосредоточилась на заклинании, её голос сливался с голосами сестёр, образуя мощный хор. Заклинание нарастало в силе, его магия становилась всё более мощной и стабильной. И дрогнувший было защитный барьер начал восстанавливаться, медленно, но верно оттесняя тварей обратно к щели между мирами, через которую они прорвались.

На миг показалось, что самое страшное уже позади, как вдруг мухи, птицы и молнии собрались вместе, став размытым подобием гигантской человеческой фигуры, которая, впрочем, продолжила видоизмениться. И спустя несколько секунд в размытой массе из ос, птиц и зеленых молний, можно было рассмотреть увенчанную уродливыми рогами огромную голову, две довольно четкие громадные когтистые ручищи, шипообразные наросты по всему телу и нереально длинный, толстый, хвостище со стреловидным наростом на конце, которым рогатый монстр тут же с неистовой силой принялся бить по защитному барьеру. И ладно бы только это, но чудовище ещё и невыносимо смердело и, раскрыв свою, в прямом смысле слова необъятную пасть, вопило так, что Фей и её сестрам на полном серьёзе, казалось, что у них из ушей идет кровь.

Но, как ни невыносимо это было, к счастью, ни одна из сестер не дрогнула.

Объединившись в единое целое, они вкладывали всю свою силу, магию и волю в заклинание, каждый их жест и каждое слово были пропитаны решимостью и стойкостью. И вот, наконец, когда казалось, что силы их уже были на исходе, нити заклинания, которые они удерживали всё это время в своих руках, вспыхнули ярким светом и из глотки твари вырвался разочарованный рёв, ибо лучи напоенного энергией до предела заклинания стали в буквальном смысле слова кромсать и рвать его на составляющие.

Исчадие ада было обречено. И, судя по тому, что в последние мгновения оно уже даже не рычало, а злобно шипело и неистово билось в агонии, оно прекрасно это осознавало.

Наконец защитный круг в последний раз вспыхнул, его лучи разгорелись с такой силой, что их свет на миг озарил всё лесное королевство. Настолько яркий, что сестрам пришлось закрыть глаза. Затем раздался полный обиды и тоски стон, быстро перешедший в предсмертный хрип. За ним последовал мерзкий звенящий звук, как если бы в круге вдруг разом лопнули и разлетелись в дребезги все стекла. И вдруг всё стихло. Настолько резко и неожиданно, что сестры даже не сразу решились открыть глаза. А когда решились, то открыли сначала один глаз и лишь затем второй. Бегло осмотрелись, убедились, что нет, не только исчадия ада и его слуг, но даже шатра, в котором проводился ритуал, и тут же в край вымотанные, но торжествующие, как стояли, так и рухнули на укрытую пеплом и грязным снегом землю.

Издали послышались радостные крики. Даже не крики, а улюлюкания и вопли облегчения. Защитникам замка не верилось, что они не просто остались живы, но и что всё закончилось. Причем закончилось настолько хорошо!

К тому моменту как одержимые пришли в себя, они уже взяли штурмом стены и ворота и потоком прорвавшей дамбу реку хлынули во двор замка.

Сраженные их мечами и копьями защитники замка таяли на глазах, а их забрызганные кровью враги все прибывали и прибывали. И, казалось, не будет им ни конца, ни краю и нет от них никакого спасения…

Как вдруг горящие адским огнем глаза одержимых потухли и их лица приобрели растерянное выражение. По инерции они всё ещё вяло отбивали атаки защитников замка, но сами не нападали и вообще не двигались с места. Кроме тех, кто, потеряв питающую их силу, падал на землю по причине тяжести полученных ими ран.

Стоявший на смотровой башне лесной король сразу же заметил перемену в поведении одержимых. Его яркий, мощный голос прокатился над замком:

– Мои храбрые легионы, вы сражались мужественно и самоотверженно. И у меня нет слов, чтобы передать, насколько я горд быть вашим королем и полководцем! Но сейчас я прошу вас остановиться! – прокричал он, подняв свою руку вверх. Его голос был настолько полон власти и силы, что ни один из бойцов лесного королевства не посмел его ослушаться. Они все невольно остановились, прислушиваясь к его словам. – Всем отступить и прекратить бой! Это приказ! Отступите, мои воины, и пусть каждый из вас знает, что я благодарен за вашу преданность и храбрость. Отправляйтесь к медикам, помогите друг другу! Что же касается наших врагов, то я обещаю вам, что они больше не представляют для нас угрозы.

Возможно, веди себя бывшие одержимые по-другому, закаленные в боях бойцы и не поверили бы своему королю, но совершенно сбитые с толку, ничего не понимающие горняки один за другим либо сами падали на землю, либо роняли на неё из ослабевших рук своё оружие. Были же и такие, которые сами бросали оружие, затем, либо обхватив ладонями голову, либо смотря на свои окровавленные руки, опускались на колени, и беззвучно плакали, содрогались от пережитого ужаса.

Повсюду лежали тела его подданных.