(Он должен показать изнанку реальности. Мир, где всё не то, чем кажется. Где добро и зло переплетены так тесно, что их невозможно различить. Где герои не всегда благородны, а злодеи не всегда порочны. Где правда — лишь иллюзия, а ложь — единственный способ выжить.)

(Он должен показать мир его глазами. Мир, где жизнь — это не жизнь, а жалкое существование. Мир, где надежда умирает последней, но умирает неизбежно.)

(Он должен показать… себя.)

Чем же он удивит читателя? Что сейчас придёт ему в голову и заставит его… его страдать на этой клавиатуре?

(Свет врывается в камеру, как оскорбление. Насильно вырывает из зыбкого забытья, напоминая о беспросветности нового дня. Он распахивает глаза, но видит лишь размытое марево, такое же бесцветное и мёртвое, как и всё вокруг. Сидеть. Писать. Жить. Слова, превратившиеся в проклятие, бьются в голове, словно назойливые комары, не давая покоя.)

(Пальцы, изуродованные не только прошлыми грехами, но и нынешним бессилием, судорожно тянутся к ноутбуку. Холодный металл обжигает кожу, напоминая о заточении. Но не физическом, а душевном, где он — узник собственного разума.)

(Экран. Пустая, безмолвная насмешка. Мир, который он должен создать, но не может. Герои, которые ждут его приказа, но остаются лишь тенями. И он… бессильный, сломленный, раздавленный грузом непомерных ожиданий.)

(Он смотрит на эту пустоту и чувствует, как внутри что-то обрывается. Не резкий хлопок, а медленное, мучительное разложение. Будто душа гниёт изнутри, отравляя всё вокруг. Слова… Где они? Почему они не приходят? Почему он не может выразить то, что рвётся из самой глубины его существа?)

(Ярость. Неконтролируемая, животная. Она поднимается волной, захлестывая все сознание. Он хочет разбить этот проклятый ноутбук, разорвать в клочья эти бессмысленные страницы, вырвать себе глаза, чтобы больше не видеть этой издевательской пустоты!)

(Но вместо этого… он замирает. Застывает, словно парализованный, не в силах пошевелиться. Ярость уходит так же внезапно, как и пришла, оставляя после себя лишь выжженную землю и леденящий холод.)

(Он опускает голову на руки, чувствуя, как плечи сотрясаются от тихой, беззвучной дрожи. Слезы. Мерзкие, жалкие слезы, которых он так стыдился всю свою жизнь. Они текут ручьями, обжигая лицо и оставляя на грязном столе мокрые пятна. Он плачет. Плачет, как ребенок, потерявшийся в темном лесу и осознавший, что ему никто не поможет.)

(В голове — пустота. Больше нет ни идей, ни образов, ни героев. Только гулкое эхо его собственного отчаяния. Он больше не может. Не хочет. Не будет.)

(Он отталкивает от себя ноутбук и отворачивается к стене. Утыкается лицом в грязный тюфяк, пытаясь заглушить рыдания. Он хочет исчезнуть. Раствориться в темноте. Перестать существовать. Чтобы больше ничего не чувствовать.)

(Проходят часы. Свет медленно перемещается по камере, но он ничего не замечает. Он лежит неподвижно, словно мёртвый, погружённый в глубокую, непроглядную депрессию. Мир вокруг перестал существовать. Остался только он. И пустота.)

(Он больше не пишет. Он больше не думает. Он больше не чувствует. Он просто ждёт. Ждёт конца. Ждёт, когда тьма поглотит его навсегда.)

Что дальше? Что сможет вытащить его из этой бездны? Или он навсегда останется в ней, погребённый под тяжестью своего отчаяния?

(Осталась ли хоть капля воли?)

(Свет тускнеет. Реальность распадается, словно разбитое зеркало. Камера, стены, ноутбук — всё исчезает, растворяется в клубах густого, одурманивающего дыма. В сознание, обессиленное и измученное, врываются образы, лишённые логики и смысла. Галлюцинации. От них нет спасения. Они — его личный ад.)

(Из темноты, словно из бездны, появляется она. Лилит. Прекрасная, как сон, и опасная, как яд. Её глаза — два тлеющих уголька, взгляд — пронизывающий, как ледяной клинок. Одета в полупрозрачные одежды, сквозь которые просвечивает кожа, словно выточенная из мрамора. Она приближается, изгибаясь в грациозном танце, словно хищная кошка, готовая к прыжку.)

(Но она смотрит не на него. Её взгляд полон страсти, обожания, преданности. Её губы, очерченные идеальной линией, шепчут имя, от которого он вздрагивает. Имя, которое ему не принадлежит.)

– Лиам… – Голос Лилит мягкий, бархатный, но в нем слышится сталь. – Мой дорогой Лиам… Я так долго тебя ждала…

(Он пытается возразить, крикнуть, что он — не Лиам. Но голос слушается его лишь отчасти, слов нет, только хриплые стоны вырываются из горла. Он пытается бежать, но его тело словно сковано льдом, он не может пошевелиться.)

(Лилит приближается, касаясь его лица своими холодными, как лёд, пальцами. Она проводит ими по его щеке, спускаясь к шее, по телу, и в конце концов касается его губ, и он уже не может сопротивляться.)