Горячие губы Амина, виртуозно захватившие власть над моими, словно растворяют в воздухе противоречия. Толком не соображаю, но волнует странно. Его язык скользит у меня во рту.

Целует.

О господи! Как он целует.

Ещё не секс, но очень близко к этому.

Меня тут же уносит в водоворот головокружений, тахикардий . Ослабевших ног и рук, сжимающих его крепкие плечи. Ласкаю его сильную шею. Тяну к себе ещё ближе.

Это невероятно, но нас за пару секунд размешивает друг в друге.

Так плотно. Так, слаженно мы контактируем. И я от себя совершенно не ожидала.

Бумажным самолётом планирую и кручусь в дичайшем урагане, разразившемся прямо на пороге моей спокойной квартирки.

Снимает с себя футболку. Избавляет меня от свитера. Тяжело переживаю эту паузу. Почти болезненно постанываю. Освободившись, сама набрасываюсь на него. Наглаживаю от и до, будто он фигурка Будды, и если его хорошо потереть, исполнит любое желание.

Куснув за маленький твёрдый сосок , облизываю . Губами шагаю по литой бронзе его грудных мышц выше.

У Амина это вызывает потрясающую реакцию. Его пальцы прочно впаиваются в затылок, снова тянут наверх, сталкивая наши рты. Влажно раздавливая мякоть. Сметая крохотный мусорок из мыслей, что ещё валялся по углам в моей голове.

Обхватывает за бёдра и заставляет обвить себя ногами. Грудью проминаюсь о твёрдый пласт его груди. Это как проехаться всем телом по нагретому до двухсот градусов бетону. Ни царапин, ни ран, но горит абсолютно вся поверхность соприкосновения.

Наши «болт» и «гаечка» трутся, наплевав на неудобство, вызванное тканью между ними. Мои трусики хоть выжимай. Его стояком можно железные опоры вколачивать.

Полная гармония во всём.

Смутно соображаю, как отщёлкивает застёжка на лифчике. Как мы перебираемся в спальню, наталкиваясь на каждую стенку.

Да и кровать, на которую меня опрокидывают , точнее, мы заваливаемся на неё, целуясь до тёмных кругов перед глазами.

Язык Амина очень тщательно исследует глубины моего рта. Тяжесть его веса безумно горячо отвлекает от того, на чём именно я лежу.

Мне плевать.

Да, хоть на полу.

Кровать. Камни. Тонкий канат, а под ним обрыв.

Лишь бы, он сверху. Я снизу.

Я сверху . Он снизу.

По-разному.

Важно только то, что его руки снимают бельё. Мои гладят его идеальную мускулатуру .

С кубиками. Подтянутым прессом и дорожкой тёмных волосков, пролегающих от пупка к поясу брюк.

Его терпкий аромат забивается в ноздри. Порок должен пахнуть именно так. Его кожей , мускусом.

Его дезодорантом. А ещё тем, что наши тела так тесно льнут, будто желают срастись.

Фраза — трахаться как кролики, вдруг ни с того, ни с сего посещает мою, не слишком сейчас умную, голову.

И..

Что странно..

Не вызывает отторжения.

Принято легко, с ответным согласием с моей стороны.

Все объяснимо. Это, мать его дери, Костров виноват.

Амин.

Амина я пытаюсь раздеть. Как – то, не совсем умело, расстёгивая пряжку на ремне. Забив на то, что получается не очень, вдавливаю ладонь в его пресс и просовываю внутрь, но оказываюсь в западне плотного пояса джинс.

– Стоп – линия, Солнце. Сегодня тебе туда нельзя, - хрипло смеётся, размещаясь на вытянутых. Оба опускаем глаза.

– Я и не хотела трогать твоего «питона», — закусываю губу, выражая, что?

Гнев ? Протест?

Неа. Сожаление , что так и не удалось, это сделать.

– Питон? Ммм! Круто, надо запомнить, – насмехается.

– Некуда было руки деть, а вообще…— готовлюсь разразиться бессмысленной тирадой.

Его ладони моментально ловят мягкие полушария , а затем он поочерёдно посасывает соски.

Что со мной происходит - непередаваемо.

Голова самопроизвольно закидывается, а я изгибаюсь дугой. Поставляю грудь на растерзание его голодного рта.

Чертовски охренительно!

Потрясающе потрясно!

Соски, как драже MM’sперекатываются на его языке. Сбрасывают твёрдую глазурь. Тают, отправляя наслаждение, как расплавленный шоколад , течь глубоко внутрь и заполнять сладким томлением.

Скользнул губами по вершинке, сомкнул зубы, прикусил , потянул на себя.

Улет! Лайк! Тысяча звёзд и премия.

– Амин..Амин..Аммминн..Ам, – срываюсь на словесный бег.

Как жить дальше в своей обычной серой мышиной жизни, зная, что где-то ходит продавец безумных наслаждений. Владелец лавки удовольствий.