Что ему отдать — душу ? Да, ради бога.

Свою молодость? Пфь. Не вопрос.

– Охренеть, Солнце, ты живой фаер, - сипло колдует своим голосом шаман, когда я вскидываюсь . Вплетаюсь в волосы и впечатываю его лицо в ложбинку.

Как ладонь Амина оказываются в моих трусиках, минуя преграды -необъяснимо. Но факт. Он гуру отвлекать и подчинять своим низменным желаниям.

– Вау!! Какая мокрая киска, — парирует чистым восторгом в голосе.

Пальцы его без стеснения раздвигают складочки. Мои ноги при этом стыдливо съезжаются, фиксируя его ладонь в одном положении.

Амин, не отрывая тёмного взгляда. Гипноз им он тоже владеет. Доказано. Твёрдо. Безоговорочно.

Прикладывается глубоким поцелуем. Сминает, завладевает, осторожно лаская нежную плоть.

Тягучие волны брызжут по мне вдоль и поперёк. Ни отстраниться, ни сорваться на бег. Раскрыться, поддаться, впустить. Вот и всё.

Мир замер.

Все мысли исчезли из головы.

– Готова кончить, - подстрекает ответить и останавливается.

Будто не чувствует мою дрожь. Порванные вздохи с трудом покидающие легкие . Что я на пределе, сама поджимаю бедра выше от нетерпения. Растираюсь как похотливая кошка. Мурлычу и подставляю под его поцелуи все, что подставляется.

– Да..да..да, — лепечу сбивчиво. Разжимаю ноги и безмолвно прошу продолжить.

Он по — садистски ухмыляется.

– То, что я рисую, проговаривай вслух, — командует по праву ведущего.

Его цель — абсолютный бесконтроль моего тела и разума. Две линии рассекают плоть и соединяются в одной точке. Ещё одна поперёк. Это буква . Мозг воспалён, но бежит вперёд понимания. Согласно рефлексу, торопится ухватить подступающий оргазм.

– А....

– М.м..м...

Линии чертятся, безбожно выполаскивая меня на изнанку. Извиваюсь . Ерзаю. Всхлипываю, но прилежно проговариваю.

– И...

– Н.....

Это ощущение нарастает как песчаная буря, по крупинке, собирая торнадо, которое не выдержит ни один сейсмограф. Я и вовсе распадаюсь, не найдя нигде укрытия.

Его взгляд обнажает. Его губы снимают защитный слой.

Пальцы, делающие клитор самой важной точкой в потерянном от удовольствия теле. Это всё.

– АМИН! — кричу не слабо, буквально сотрясая стены. Кусаю его в плечо. Втискиваюсь в его кожу. В голове гул и грохот. Фейерверк и многочисленные залпы.

Ах, вот как это бывает.

Амин вытаскивает ладонь. Я смачиваю пересохшие губы, не совсем понимая, что теперь со всем этим делать.

Смотрю на него, он смотрит на свои пальцы, которые блестят от влаги. Чего уж говорить о моих трусиках, пропитанных насквозь.

Делает нечто ужасно пошлое. Он вдруг облизывает каждый палец. Зачем такое делать. Примерно затем , зачем и смотреть. А я смотрю,, во все расширившиеся от удивления глаза.

Это ну.. это …безумно…провокационно… и…Офигеть! Как льстит.

– Вкусная зараза, — кривая ухмылка и его расширенные зрачки, немного пугают. Вроде как, то, что было, ни много ни мало, а лёгкая прелюдия. Показательная иллюстрация на первой странице камасутры. Начинаю переживать , что он планирует, вычитать её от корки до корки.

– Что ты наделал, — выдыхаю потрясённо.

Откашливаюсь и сгоняю хрипоту. Мой тихий мир уже не будет прежним. Зачем? От обиды , с прискорбием осознаю, что злюсь больше на себя, чем на него. Молочу от души кулаками Амину в грудь.

Он без напряга, вдавливает оба запястья в матрас, по бокам от моего лица. Игриво лизнув нос, который я тут же морщу, трётся об него.

– Завтра у нас свидание, если с симпатиями мы определились, — резко подскакивает и не оборачиваясь, выходит в коридор. Сев, дрожащими пальцами, мощу лифчик на место и потерянно расправляю смятое покрывало.

Дверь снова распахивается. Прикрываюсь и сверлю Амина недовольным взглядом. Он бросает на колени свитер и не скрывает, что моё поведение, жуть как забавляет. Наигрывая бровями и отсвечивая белозубой улыбкой.

– Никуда я с тобой не пойду, — выпаливаю взбешённая своим поражением.

– Посмотрим, — нахально, иронично и так самоуверенно, что прям напрашивается подушкой по лицу. Замахиваюсь, но подумав, продолжаю наблюдать, как он натягивает футболку.
– И да, за «питона» сможешь держаться, сколько захочешь, Солнце.

И я..

Все же взрываюсь, кидаю подушку. А следом и любимую Светкину статуэтку Эйфелеву башню. Ведь весь беспредел произошёл именно в её комнате. На её постели. Не с ней, а со мной. А я этого не хотела, и навалившаяся слабость это подтверждает.