Например, что Светка запросто сподобилась на обман. Приукрасила свои фантазии и выдала их за желаемое, но тогда получается, я сдуру накуролесила со статьёй.

Тревожный звоночек разрастается до колокольного гула. Уж лучше бы у меня внутричерепное давление шандарахнуло, чем посетила здравая искра.

Может, было. А может, не было.

Если я спрошу у Амина прямо, то как пойму, что он говорит правду.

Прежде чем с кем-то связываться и злить, стоит узнать его получше. С Амином мы знакомы поверхностно. Я мало что знаю о его характере, и уж тем более понятия не имею, как он себя поведёт.

Почему обозлился, так и вовсе тайна за семью замками.

Что делать дальше?

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Мой многогранный и развитый мозг отказывается отвечать. Я легко могу составить из букв слово. Из слов развёрнутое и красивое предложение, причём без редактора соблюдаю нужные правила пунктуации. Я говорю и пишу правильно, за исключением, спорного рода ситуаций, когда проще красочно ругнуться и передать кратко спектр эмоций, чем болтать невыразительную воду.

А как же правильно и ёмко высказать Амину, что если он переспал со Светкой, то он едва ли не похотливый мудак. Едва ли можно вычеркнуть. А с мудаком повременить до выяснения всех обстоятельств.

Он аккуратно ставит меня на ноги. Кровь начинает циркулировать в положенном ритме, но я уже говорила, что для космических испытаний не подхожу. Штормит активно. Поэтому оперевшись на капот его тачки, восстанавливаю равновесие, а заодно осматриваюсь.

Здесь в конце августа проходила выставка народных ремёсел. Деревянные фигуры застыли в ночи безмолвными наблюдателями и усугубляют тревожность атмосферы. Резная Алёнушка сидит, пригорюнившись на мостике, поджидая придурковатого братца Иванушку. Мне бы пристроиться рядом с ней. Сказать – подвинься подруга, вместе пострадаем, но вряд ли Костров поймёт наши нежные и ранимые девичьи души.

– Амин, нам надо серьёзно…

– Разговаривать будем потом, — стянуто отбивает, излишне резко распахивая дверь.

Если он принёс меня сюда не для профилактической головомойки, тогда зачем?

– Как ты меня нашёл? Мы не договаривались, вроде, — основательно кошу под повергнутую в шок и непонимание особу.

– Ты мне написала. Или начнёшь притворяться, что это не ты?

– Это не я, — скоропалительно выдаю, прокручивая позорный факт, что он, всё же вычислил, кто скрывается под ником «ТвОя ОтЛи4нИцА»

Я всё предусмотрела и зашифровалась.

Нет, не всё.

Блин блинский!

Там же можно зайти и глянуть админа, а значит, увидеть моё настоящее имя.

– Угу, не ты, — протягивает глухо и почти что с треском. Достав из бардачка упаковку влажных салфеток, принудительно вкладывает мне в руки, — Дрянь эту с лица сотри, та которая не ты.

Максимально уязвлённая, по взлётной полосе несусь в крутое пике ярого протеста. Когда это он успел разглядеть во мне послушание?

– С чего это? И это не дрянь, а потрясающий мейк, — бурчу, похрустывая наклейкой на упаковке. Корчу важную гримасу и выделываюсь. Ему не понравилось, как я накрашена. Мне не идёт и мне обидно. Сочту за оскорбление. Я стрёмная и нелепая. Тогда какого лешего он со мной возится.

Мог бы не ехать и не бить Лекса. Никто не просил и не настаивал.

Амин непререкаем. Дышим натянуто, просверливая друг друга глазами. Напряжение, определённо статическое. Шарашит на всю мощь. С искрами и разрядами, как полагается во время грозы.

– Я сказал дрянь, значит, дрянь. Постаралась бы для меня, было бы красиво и вау, но ты прихорашивалась для этого ушлёпка, поэтому смывай и это дрянь, — давит на меня чёрными глазами, мол, не сотрёшь сама, сделаю это за тебя и учти, я в этом далеко не профи.

– Амин, всё не так, как ты думаешь, — храбрюсь, но приступаю аккуратно снимать тени с век, ресницы старательно не трогаю. Их отмывать лишь водой и пенкой. Полусухая вискоза не возьмёт.

– Молча, Лия, я еле держусь, чтобы не отхлестать тебя жёстким матом. Объясняться будешь, когда я отойду.

– У нас с Орловским ничего, — вякаю, как с перепугу.

– В этом я уверен, иначе не стоял бы здесь и не давал тебе шанс оправдаться, — отрезает типично в костровской манере. С гонором и самодовольством.

– А я должна? – я на минуточку тоже, кое-что из себя представляю.

– Молчи! – его прямые красивые брови поднимаются, укрепляя позицию последнего твёрдого слова.

С таким лучше не спорить. Чего только стоит инфернальная ухмылка, присущая злодеям. Однако именно она будоражит до постыдного трепета мои чокнувшиеся эротические датчики. В потаённые мысли просачивается дурь о безбашенном сексе в его комфортной машине.

Воображать о таком не совсем уместно. Приливы возбуждения неожиданные и чертовски напористые. Совладать с ними, примерно как, тазиком сдерживать цунами. Из-за спутанных чувств, тарабанит в груди. Меня лихорадит и знобит одновременно.