Полагаю, разговоры по душам переносятся на поздний срок. Нам никто не мешает. Между нами ничего не стоит. Статья меня парит, но как-то внезапно приходит уверенность, что у меня получится донести про Светку и её козни.

Амин поймёт. Он обязательно поймёт. На этом мысль теряется в атаках его губ. Толкается пахом в промежность, имитируя трахающие рывки.

Ластовица трусиков, пожалуй, единственное сухое местечко из всей моей одежды, но она мокреет. Влагалище откликается, сокращаясь постыдными импульсами.

— Амин, я влюбилась в тебя, — исторгаю из себя неопознанный звук. На стон не похоже. На мурлыканье тоже. Больше отчаянное требование, снять с меня влажные тряпки и обтереть досконально голыми руками, голое тело.

Меня будто зефирку плавит на литых мускулах парня. Я растекаюсь по нему и липну к сладкой патоке его возбуждения и своих потребностей. Тут уж не до высокого и морали.

Амин целиком оправдывает свою фамилию. Он Костёр. Он пламя. Он огненная стихия, а со стихиями, всем известно, борются лишь смельчаки.

— В меня влюбилась или в классный член? — вроде не злобно. Без унизительного подтекста.

— В обоих, — пронзает удовольствием от покалываний его кротких жёстких волосков на затылке.

Погружаю в них пальцы, подставляю рот для внеочередной акции захвата. Языками вразнобой исследуем полости, влажно чмокаясь. Целуясь даже не взасос, а до вакуума, который вытягивает из лёгких весь воздух.

Поначалу не пойму, что происходит. Или я переполнилась желанием и теперь тяжесть набухшего тела силой гравитации тянет к земле или…

Амин ставит меня на ноги.

Всё-таки второе.

Дотягивается до дверной ручки, налегая на меня, и прикрывает. Вдавливаюсь в плечи, поразившие меня великолепием грубой мужской силы.

Вожу губами по гладкой и горячей коже. И это так хорошо, словно мне ничего больше не надо. Чувствовать на себе его руки. Впитывать его острый запах и хорошо.

Двести раз могу повторить, но лучше крикнуть. ХОРОШО!

Хорошо, когда он сам расстёгивает на мне куртку, затем отводит полы в сторону. Разглядывает прилипшую к груди блузку. Прозрачная тряпочка облепила выпуклость, а выпирающие соски не в состоянии скрыть лифчиком.

— На улице дождь, я поэтому мокрая, — поясняю простуженным голосом.

Меня целенаправленно склоняют к сексу, а я склоняюсь, как неправильная форма глагола в английском — позволять.

— Не смотри на меня, Няша, как будто ты не…, — Амин обрывает себя, прочищая горло. Забирается пальцами под юбку. Сдвигает трусики и разводит припухшие складочки. Напористо всё это проделывает. Меня кидает к стене властно-касательным давлением.

Я уже в неё вмята грудой тестостерона, куда до него моим эстрогенам. Они в данный момент пичкают либидо до помутнения.

— Выслушай меня…сначала. Я с Лексом не..., — давлюсь слюной, всхлипнув и хватаясь ладошками за прохладную поверхность позади себя. Слиться со стеной нереально. Амин продуманно гладит, подрастающий бугорок клитора. Водит по кругу, трёт и наблюдает, как у меня расширяются зрачки.

Ловлю губами что-то, но не воздух, когда он резко насаживает меня на два пальца.

— Не хочу. Хочу твои губы на члене, — режет хрипло. И в подтверждение расплющивает, проталкивая солоноватую фалангу большого пальца мне в рот.

Не знаю, как ему отказать. Особенно тем местом, в котором концентрированное возбуждение сжато в комок и хлюпает от ритмичных толчков. Моя узкая дырочка вроде и незначительно растянута. И трахает Амин пока что не членом, но вкупе с тем, что параллельно сосу, то — отказать – это не моя опера. Репертуар противоположный. Ахаю, задыхаюсь, стону тихонечко.

Глаза у него темнее, чем всегда. Почти яростно. Ненасытно. Подозрительно обескураживают. Гипнотизируют. Подчиняют. Такого Амина я не видела. Такому Амину невозможно сопротивляться. Он берёт меня мануально со всех локаций.

И да, и нет одновременно в моей голове, но пальцы во влагалище притормаживают за долю секунды до оргазма. Не кончив, колыхаюсь беспокойно, а он освобождает рот, размазав по губам слюну. Заводит руку мне за спину и накручивает волосы на кулак. Давит на затылок, опуская на колени.

Всё как-то не так. Амин возбуждён и сильно меня хочет. Понимаю, куда ведут его тиранские замашки. Ещё утром я рвала голос, доказывая, что встречаюсь с Лексом. До этого обидела, потом вообще рассталась, поэтому мне надо доказать, что он единственный к кому пылаю страстью и чувствами, и сожалениями за проступки.