Что греха таить. Я себя переоценила, есть люди поумнее.

— Да верю я, верю. Я куда наблюдательней Глеба и смотрю намного глубже фактов. Сделаем так: с Лебедевым я поговорю, можешь его не опасаться. Даю добро встречаться с моим сыном, но при одном условии. Ты от меня ничего не скрываешь и отвечаешь честно, на любой вопрос, чтобы я не спросила.

— Я не хочу следить за Крис, — подбираюсь, расправляя плечи, переживая конкретный шок. Она не против, чтобы мы с Амином…Несмотря на…

Ох, Офелия, бесплатный-то сырок он ведь только в мышеловке.

— Придётся. Я же иду на уступки, а ты мне должна как никак, — вот и оно.

— Я попробую, — выкручиваюсь пространным ответом, — Вы не обидитесь, если я не пойду в театр? — театр я люблю, но вряд ли получу удовольствие, когда противоречиями распирает изнутри.

— Нисколько. Подруге позвоню, сто лет не виделись. Имей в виду, Детка, со мной гораздо приятней дружить, — подмигивает, и вроде как меня это должно расслабить, но что-то дурно и хочется на свежий воздух.

Прощаюсь по-быстрому, вылетая из-за стола. Забираю куртку в гардеробе, а надеваю на крыльце.

Благо набухший язык, не пускает кучу ругательств вслух. Представляю, как удивятся интеллигентные посетители, услышав из уст приличной девочки крепкий мужицкий мат.

Хорошо -то хорошо, но ничего хорошего. Карантин Лебедева снят, но так-то не грамма ни легче.

Моросящий дождь усиливается. Лупит по лицу, а в меня вдруг чертовщина какая-то вселяется.

Сколько можно на меня давить. Я устала молчать в тряпочку. Что может быть хуже того, что Амин считает меня нечестной давалкой.

Не добежав до остановки, круто разворачиваюсь и, шлепая по лужам, бегу, огибая прохожих, к его дому. Возможно, Амина нет, тогда прошмыгну в подъезд и подожду. Перехвачу, пока Крис не пристроилась, но…Выложу про статью и меня фигурно побреют.

Одуматься бы, но где я, а где адекватность. Лопнуло моё терпение и помахало ручкой.

Ноги гудят, и я задыхаюсь, но меня несут крылья. Непонятно откуда они взялись. Живность в солнечном сплетении совсем разбушевалась. Трепыхается, а я ведь ненормальная и невменяемая до трясучки.

Машина Амина стоит во дворе. Облегчения никакого, поджимает и будоражит каждую частичку моего тела.

Набираю в домофоне номер его квартиры. Что скажу я так и не придумала, но мне открывают без вопросов.

Залетаю в лифт, не чувствуя ни холода, ни влаги на своей одежде. С концов волос капает вода, и на пол в кабине набегает приличная лужица.

Шагаю прочь. Давлю на дверной звонок.

Все мои переживания компенсируются слишком. Слишком…

Слишком неожиданным явлением полуголого атлета перед моим лицом.

Амин. Костров. Костров. Амин.

Путаюсь в обращениях, врезавшись и разбившись о каменный торс, покрытый росой после недавнего душа. Мускулы в покое, но их рельеф, только слепую оставит равнодушной. Монашкам в этом случае придётся усердно молиться.

Я не та и не другая. Смачиваю языком моментально пересохшие губы.

Боже, как удержаться и не слизать с его позолоченной кожи капельки воды. Сочный и дерзкий аромат геля – это статический транс. Покачиваюсь от головокружения.

Скольжу глазами до края полотенца, низко повязанного на узких бёдрах.

И почему он так близко. Почему я не могу противостоять соблазну. Почему мыльный пузырь моих порочных фантазий никак не лопается. Всё покрыто туманом.

Прежде чем он или я произносят хоть слово. Обхватываю его шею, запрыгиваю на руки и целую со страстью.

Слепившись губами меня, сметает быстрее, чем пух с одуванчика в порыве бушующего ветра. Ураган закручивается внутри, а снаружи благодаря рукам, сжавшим мою попу и закрепившим затылок, просто горячие тиски.

Даже захоти я вырваться или одуматься, то ни на что не повлияла. Я целую. Амин набрасывается. Сдвинувшись и прислонив меня к стене. Узкая юбка, естественно, задралась выше некуда. Его полотенце и мои трусики — считай незначительный барьер между его мужским концом и моим женским началом.

Сжимает он меня крепко, прям до боли, постанываю и от этого, и от его языка, бьющего мне в рот. Взрывающего своим вкусом рецепторы и моё тело встряхивается с шипением, как откупоренная бутылка с газировкой, но перед тем, как отвинтили крышку, меня знатно разболтали.