— А к чему эти недомолвки? Ты зря, что ли, тренировал меня? Зря учил быть сильным и не бояться, смотря страху в лицо? — Виктор решил идти до конца. Он хотел выбить из отца внятный ответ. — Почему я не могу знать о том, что случилось с мамой?

— Мамы больше нет. Я не уберeг еe. Остальное тебе знать не надо. Крепче спать будешь.

Тут Виктор не выдержал. Его рука загорелась зелёным, и он в гневе ударил в стену, оставив солидную вмятину.

— Какого хрена ты юлишь?! Скажи уже просто, что маму убил ты! Убил, не выдержал и пошел каяться к учителю! Раз ты не говоришь, что с ней стало, то ты еe и убил! — проорал Виктор, после чего между ними повисла недолгая пауза.

Степан будто никак не реагировал на это, лишь опустил голову на сложенные в замок руки. Виктор же резко встал и, взяв куртку из комнаты, вышел в коридор.

— И куда ты пойдёшь в такое время?! — громко спросил Степан.

— Подальше от тебя! — рявкнул Виктор, сильно хлопнув дверью.

***

В баре Виктор сидел за стойкой и потягивал чёрный квас.

— Сука… слабак, даже признаться в убийстве не смог… — бурчал он себе под нос.

И после очередного глотка он вдруг услышал странный свист. Медленный такой, протяжный, будто успокаивающий — и тут же у Виктора по телу прошли холодные мурашки. Рядом с ним сидел появившийся из ниоткуда парень в кожаном доспехе. На спине у него красовался плащ, капюшон которого скрывал лицо. Виктор сразу понял, кто это, узнав тот самый кожаный доспех с качественным сплетением кожи и кольчуги. Следующее, что бросилось Виктору в глаза, — так это большой меч на спине, в прошлый раз его вроде как не было. Судя по длине клинка и размеру гарды, двуручный меч.

Парень держал в руке кружку пива, разглядывал еe содержимое, как бы пытаясь по-театральному напустить загадочности, и присвистывал странную мелодию, словно наслаждался происходящим, не обращая внимания на других. Правда, и окружающих он своими ужимками явно интересовал не больше, чем их собственное питьe. Виктор осмотрелся вокруг — все вели себя как ни в чём не бывало. Странник, закончив свистеть, откинул голову и сел поудобнее, сняв капюшон. Из-под чёлки показался ярко-синий глаз, будто блестящий сапфир, что отразилось в душе Виктора ещё большим неприятным холодом.

— Ну и ну. Не думал я встретить здесь в столь поздний час тебя, Виктор Тихонов, — начал странник.

— Ну… кхм… — Виктор растерялся.

— Я Ник. Мы с отцом твоим работали, — спокойно представился незнакомец, улыбнувшись как-то неестественно, натянуто.

Чёрт, всё же нормально было. Это от него холодом веет?

Он чуть отсел от Ника и сделал быстро ещё один глоток.

— Я узнаю эту куртку, эти глаза чистый изумруд. И этот… — Ник глухо посмеялся, — шрам от медвежьих когтей. Мои поздравления, юный Хранитель.

От услышанного Виктор сильно округлил глаза. И только он хотел спросить, как Ник ответил, будто предвосхитил вопрос.

— Рождённый в семье Хранителя сам становится Хранителем, ты не знал? Удивительно.

И только сейчас Виктор нашёл в себе силы выдавить хоть какие-то слова:

— А откуда?.. Ты знаешь?..

— Я? Я знал тебя ещё крохой. Твой отец тогда очень радовался появлению первенца. И вот через восемнадцать лет я уже общаюсь с ним, — спокойно и непринуждённо ответил Ник.

По спине Виктора невольно бегали мурашки. Он хотел сбежать подальше, но руки и ноги словно льдом сковывало лишь при одной мысли об этом.

— Я только слышал, что вы с папой разошлись по разным дорогам на не самой хорошей ноте.

Бывший полицейский в ответ лишь негромко посмеялся.

— Что правда, — протянул он, сделав глоток, — то правда. У меня были причины уйти в отставку.

— Слыхал… полицейские крайне опасны за работой. — В голове Виктора мелькала мысль, что сейчас в нём играет больше: страх или желание узнать о внутренней кухне городской полиции.

— Про других не скажу, но от меня живым ещё никто не уходил. Я всегда получал своe.

— А… каково это? — неуверенно спросил Виктор, тут же сделав глоток.

— Каково что? Быть полицейским?

Виктор молча кивнул и посмотрел на собеседника, который снова расплылся в широкой улыбке, погладил прикрывающую глаз чeлку и выпрямился, будто готов был выступить с тирадой или мотивирующей речью на большой сцене.

— Работать в полиции… это как… постоянно играть в рулетку, где в шестизарядный револьвер суют пять патронов. Платят достойно, безусловно, но и тебе придётся не просто окунуть руки в это кровавое море, а как следует там искупаться. Нападения, расследования убийств, пресечения грабежей, бытовые ссоры — ты должен такое пресекать. Иногда даже проливать кровь и необязательно свою. Ах, скучно всe это. Я изначально работал там не из-за денег. Спросишь, зачем тогда, если не ради заработка? — Ник максимально наигранно откинулся на стуле и задумчиво посмотрел в потолок. — Всe куда проще. Во мне взыграл животный интерес, насколько человек может быть жестоким и как далеко он с этим зайдeт. Ваша природа мне всегда была близка.

Ник спокойно, с едва скучающим лицом рассказывал, даже чуть не начинал зевать. Виктор же обдумывал услышанное, и с каждым словом его сомнения о прелести работы в полиции усиливались. Ник так непринуждённо рассказывал об этом...

А он точно человек? Или просто на работе всегда подавлял эмоции?

— Так вот, — продолжил Ник после того, как сделал ещё глоток, — если ты не готов идти по дороге из трупов, то даже не пытайся работать в полиции. Путь будет тяжёл и страшен. Но если ты не боишься…