Бракен опустил нацеленный лук и тихо свистнул, после чего из леса возникла еще одна фигура.

Сперва Локлану показалось, что это тоже юноша, но когда незнакомец приблизился, стало понятно, что это очень стройная женщина, одетая в коричневую кожаную куртку и штаны. Ее заплетенные в косу волосы были черного цвета, как и у двоих ее спутников, а глаза — бледно-голубые, как у Бракена.

Лэрд почувствовал, что Кэт напряглась в его руках:

— Джулия? Брайс? Что вы все здесь делаете? Да еще одетые подобным образом?

Бракен посмотрел на лук, который держал в руках, и язвительно произнес:

— Похоже, мы нападаем на твоего друга: полагаю, некоторые вещи в жизни остаются неизменными.

— От таких, как ты, стоит ожидать чего-то подобного. Но почему вы здесь, во Франции?

— Мы, — указал собеседник Катарины на себя и своих спутников, — вне закона. Если я вернусь в Англию, король Генрих потребует наши жизни.

— Но почему? Я не понимаю.

Бракен вздохнул, вынул стрелу из лука, вложил ее в колчан, болтавшийся у него за спиной, и, повесив лук на плечо, ответил:

— Мой отец связался с плохими людьми, и был объявлен изменником. Наши земли конфисковали. Моих коней и доспехи тоже отобрали. Отца казнили, а нам предложили самим решать: либо мы отправляемся в изгнание, либо наши головы полетят с плеч. Разумеется, мы выбрали первое.

Локлан фыркнул: редко когда вообще давался такой выбор, обычно королевское правосудие было скорым и окончательным.

— Должно быть, Генрих в тот день был в хорошем настроении.

— Тебе виднее, — презрительно усмехнулся англичанин.

Катарина проигнорировала прозвучавшие в его голосе холод и злость. Впрочем, она не винила Бракена: этот человек имел право на враждебность к королю после проявленной к нему Генрихом несправедливости.

— Так значит, вы теперь просто странствуете?

Лучник пожал плечами:

— Выбор был невелик, поэтому мы решили последовать твоему примеру. Я хочу сказать, я пытался найти работу, но никто не желает нанимать попавшего в опалу дворянина, который только и умеет, что сражаться на турнирах. Я даже не знаю, как эти люди узнают, кто я такой. Сам я, просясь в работники, ничего о себе не рассказываю. Такое ощущение, что они умудряются учуять это носом.

Это было не совсем так. Каждый безошибочно мог разглядеть в нем манеры человека, привыкшего повелевать. К тому же его французский был слишком правильным, с легким английским акцентом. Любой понял бы, что этот мужчина чувствовал себя привычнее, управляя городом, а не трудясь в нем.

Катарина взглянула на Брайса, который все еще держал в руках меч Локлана, и вновь обратилась к Бракену:

— Почему ты нас остановил?

Тот ответил ей дьявольской ухмылкой:

— Я собирался вас ограбить.

Кэт покачала головой и цокнула языком:

— Ты занялся разбоем?

— Все лучше, чем голодать.

Девушка окинула всех троих своих старых знакомых укоризненным взглядом:

— Я так разочаровалась в тебе, Бракен!

— Ты не понимаешь, Кэт, — попыталась защитить его Джулия. — Он не ел уже три дня. Свою долю еды он уступал нам с Брайсом, и все равно мы все ужасно голодные. Если Бракен не поест в ближайшее время…

— Хватит, Джулия, — сквозь стиснутые зубы сказал ее брат. — Катарине не интересны омерзительные подробности нашей жизни.

Локлан открыл одной рукой седельную сумку и бросил Джулии небольшой сверток:

— Это тебе, мясо и хлеб.

Ее глаза мгновенно вспыхнули:

— Благослови тебя Бог!

Горец в ответ кивнул, а затем кинул маленький мешочек Брайсу. Юноша заглянул в него и обнаружил несколько золотых марок.

Увидев их, Бракен выругался и вырвал мешочек из рук младшего брата. С гордым видом и пылающими яростью глазами он приблизился к беглецам и высокомерно произнес:

— Нам не нужна милостыня.

Отказ принять монеты заставил Мак-Аллистера изогнуть бровь: вот ведь своенравный упрямец!

— Но ты же собирался их украсть?

— Тогда это были бы заработанные деньги.

И хотя это суждение можно было назвать сомнительным, все же оно вызвало у Локлана нечто вроде уважения: он и сам не любил принимать от других то, что не заслужил.

— Хорошо. Тогда поезжай с нами, и считай это платой за труды. Нас преследуют люди короля, а я пытаюсь попасть на турнир в Руан. Мне бы не помешала лишняя пара рук, чтобы сражаться, если солдаты снова нас обнаружат.