Селена очень сильно удивилась, когда в конце рабочей недели ей позвонили из городского управления милицией и попросили прибыть на разговор к первому заместителю начальника управления подполковнику Умалишеву Альберту Вениаминовичу. Беглый осмотр показал, что в школе всё тихо и спокойно, ну за исключением того, что её обзывают ведьмой, а Стига — колдуном и немного боятся. Или очень много боятся. Как ответственный разумный, уважающий букву и дух закона, Селена без всяких вопросов к концу рабочего дня направилась в управление, где и встретилась с подполковников Умалишевым:

— Добрый день, проходите Селена Александровна, меня зовут Альберт Вениаминович. — младшего Умалишева начало охватывать возбуждение, речь стала быстрой и прерывистой, руки не находили себе места, ведь фото и видео не показывали даже десятой части реальной красоты директора школы. Он с усилием сдерживал себя, она должна была сама отдаться ему, приползти на коленях!

Милиционер сразу не понравился Селене: вроде и молодой, и симпатичный, но было в нём что-то мерзкое и отталкивающее, а ещё его начало охватывать какое-то нездоровое возбуждение и от мыслей, хотя она даже и не пыталась прикоснуться к ним, влезть в его голову, потянуло гнилью и дерьмом. К дерьму в итоге разговор и скатился:

— Видите ли, да, у нас не всегда хватает сотрудников и времени сразу расследовать все дела, но мы ничего не забываем и не оставляем. Так мы не оставили происшествие и в вашей школе. Некий Ингвар Терминаторов причинил тяжкие телесные повреждения Кириллу Изотову, а вы, пользуясь своим даром целителя, сокрыли совершённое преступление. В этой папке собраны показания и заявление самого Изотова, показания свидетелей совершения преступления, а также вашего вмешательства. И я в замешательстве: с одной стороны нарушен закон и виновные должны быть арестованы, понести наказание, а с другой стороны всё закончилось хорошо, все живы здоровы, тем более очень жалко девочку, Оно-э Терминаторову, ведь на время ареста брата её заберут в специальный интернат. Говорят, она очень красивая, а нам всё никак не удается навести порядки в этих интернатах, всё также из-за нехватки сотрудников, поэтому издевательства, изнасилования там в пределах нормы. Вот и раздумываю я, что делать. У меня есть время до понедельника решить, пускать ли это дело в ход или закрыть его. Возьму на выходные папку к себе домой, полистаю ещё, подумаю… Кстати, у меня хороший красивый частный дом, приезжайте завтра, подумаем вместе, может быть, просто распалим этими бумажками мангал и сделаем вкусные шашлыки…

Грустная и задумчивая Селена в пятницу вечером вернулась домой позже всех.

— Принцесса, что случилось? — тут же обнял её Ингвар. Моментально прилипла и Оно-э.

В их объятьях стало почему-то уютно и спокойно:

— У меня завтра день рождения, вроде бы, а я так и не разобралась сколько мне лет исполняется, восемнадцать или двадцать три, и меня настойчиво приглашают на шашлыки, и если я не приеду, то тебя, Ингвар, посадят в тюрьму, а Оно-э заберут в спец интернат, где над ней будут издеваться и, скорее всего, насиловать. Нужно звонить господину Сарону, я не знаю, что делать, ведь обращаться в милицию смысла нет — милиционер и приглашает, почти самый главный здесь.

От Ингвара пошли волны ярости, ощутимые даже на физическом уровне. Селена начала выкручиваться из ставших каменными объятий, пытаясь задрать голову и заглянуть в горящие угли глаз.

— Не нужен нам никакой Сарон — разжал руки Ингвар и Селене удалось свободно вздохнуть, однако мощь и ярость, идущие от него, всё ещё пугали её. — Никогда в жизни не пробовал шашлыки, схожу завтра с тобой.

— Кажется, я ел шашлыки в прошлой жизни, хотелось бы вспомнить их вкус. — подключился Джерри.

— Меня шашлыки не интересуют, но я не могу пропустить день рождения Селены. — безразлично смотрел на команду Стиг своими незрячими серыми глазами.

Оно-э улыбалась и радостно прыгала.

В открывшуюся калитку вошла Селена, которую нетерпеливо ждал Альберт, на всякий случай распустивший на сегодня всю прислугу и отключивший все камеры наблюдения, правда за ней начали входить и, судя по описаниям и фотографиям, её заместители, а также почему-то брат и сестра Терминаторовы. Только сказать Умалишев ничего не успел, его взгляд утонул в зелёных глазах. Читать все воспоминания как книгу невозможно, обычно только поверхностные, яркие мысли, также можно использовать триггер и делать так, чтобы человек сам воссоздавал необходимые воспоминания, и их уже просматривать, а ещё просматривать самые яркие, самые эмоциональные события прошлого, которые откладываются в человеке на всю жизнь, которые, можно сказать, и формируют человека, оставляют чуть ли не физический след в голове, и от того, что Селена увидела, она еле сдержала себя от желания сразу же умертвить стоящее перед ней существо. Мыслеобразами она передала команде то, что ощутила. Ингвар сразу двинулся вперёд, но был остановлен Стигом:

— Нам не нужны здесь мозги и кровь по всему двору, давайте я с ним поговорю.

Он увёл подполковника в дом, а потом на миг, едва уловимо, дохнуло чем-то жутким, мертвенно-холодным. Эти ощущения очень быстро исчезли. Селена видела, что Умалишев жив, только ничего от полноценного человека там не осталось. Из дома появился Стиг, держа в руке картонную папку:

— Думаю, отметить день рождения лучше где-нибудь в другом месте, здесь какая-то нездоровая обстановка, у меня вот есть подарок, а кто-то ещё подготовился?

Только в понедельник подполковника полиции Умалишева Альберта Вениаминовича нашли вернувшиеся работники дома. Нашли испуганно забившимся в угол, обгадившимся, сосущим свой большой палец, одряхлевшим, абсолютно седым и невменяемым. Его отец, пригласивший айцелителя, услышал только, что никаких следов физического насилия или воздействия чар нет, есть тяжёлое психическое расстройство, преждевременное старение организма, а такое устроить даже ему не под силу, поэтому и стоит поместить младшего Умалишева в спецбольницу для исследований.