Я закрыл глаза и тревожно выдохнул.

— А потом просто. УЛ-ЕТ-ЕЛ-И. Понимаешь? Испепелили несколько миллионов человек, а затем просто УЛЕТЕЛИ!! — почти прокричал я. — Детские крики, чудовищные взрывы, пыль. И ужас. Настоящий ужас. Благо у нас в доме был подвал, только благодаря нему я и выжил. Отец был на работе, а Мама пошла относить ему еду… — тело затрясло, будто температура воздуха опустилась на несколько десятков градусов. — Она даже написала мне сообщение… А я не смог ответить — связь оборвалась.

Теодор удивлённо смотрел на меня. Он ничего не говорил, ну и хорошо. На его лице было видно сожаление вперемешку с сопереживанием. А ещё, его вдруг передёрнуло, будто бы он не хотел верить в то, что услышал.

Я сидел молча, ещё раз выдохнул и продолжил:

— Часов через 30 прилетела флотилия Джавелина, но было уже поздно. Они оставили несколько сотен роботов, гуманитарную помощь, поохраняли нас некоторое время и тоже улетели. Вроде как мстить, но ничего у них не получилось. Смерти, разрушение рудников, голод и бедность, радиоактивные аномалии. Жить стало невозможно. Следующий после нападения год прошёл для меня как в тумане, я ничего не помню. Меня забрали из приюта. Потом: туда-сюда. Узнал про этих мразей и понял — я должен им отомстить. Вот так я и попал в академию.

Мой собеседник продолжал молчать, однако сейчас мне это показалось странным: ведь я закончил говорить, а, значит, пришло время ответить.

Его серебристые, с уклоном в белый, волосы, как зеркало, отражают свет фиолетовой лампы. Он немного наклонил голову, а затем замахнулся и сильно ударил кулаком себе в район бедра. Вены на его лбу надулись, глаза стали ярче отражать свет, а он сам — прошипел от боли. Видимо, попал прямо по мышце, а может туда он и целил. Неужели моя история его так сильно задела?

— Тео, ты чег…

— Невероятно, блять! — он рассмеялся, а затем ударился затылком о стенку кровати. — Какой же этот ст…

Мимолётный писк. Теперь уже всё тело Теодора скрутилось, но очень странно. Это точно не связано с ударом головой о плотный кусок металла, хоть и ударился он достаточно сильно. Источник его боли находится где-то внутри.

— Что с тобой? — подскочив спросил я. — Тебе плохо?

— Да, я понял. Всё, хватит, — произнёс Теодор и тут же пришёл в норму. — Прости, побочки экспериментов моего отца. Всё хорошо, — он ещё раз сморщился и, окончательно придя в себя, продолжил говорить. — Саймон, то, что ты мне поведал — очень трагично, сама мысль о том, что ты пережил — отвратительна мне. Однако, есть один момент, который я обязан уточнить.

— Я слушаю.

— Сейчас очень серьёзно: ты уверен, что теми пиратами были goldenhand? Всё его тело источает абсолютную, пронизывающая до костей, тревогу.

— На 100 процентов, без сомнений, — уверенно ответил я.

— Это кромешный пиздец, Сай, — прикрыв лицо руками, сказал он.

— Тебе что-то известно о них?

Выражение замешательства на моём лице, моментально дало Теодору понять, что нужно объясниться.

— К сожалению — да. Но, чтобы понять, нам придётся углубиться в моё прошлое… — он покачал головой. — Бывает же такое…

Он тяжело выдохнул и продолжил:

— Мой отец влиятельный человек на Титане, он занимает лидирующую позицию в одной из банд. Мать — простая девушка с медицинским образованием, можно сказать учёный, но скорее исследователь. Постоянного места жительства у неё не было, она вечно путешествовала от колонии к колонии, от звёздной базы к звёздной базе. Изучая бесконечные болезни, она помогала людям и не только. Её любовь ко всему живому и искренняя человеческая доброта всегда меня вдохновляли. Однако идеальной матерью её трудно назвать — дети не входили в её планы, — Теодор закинул руки за голову, сложив их в замочек, разорвал зрительный контакт и уставился в основание второго этажа койки. — Они встретились по чистой случайности. Отцу дали чрезвычайно важное задание на «Генезисе», я не знаю всей подноготной, он либо продавал «Detrey» — популярное тогда, среди бандитов всех мастей, биологическое оружие, либо должен был его применить на какой-то важной шишке. Что-то пошло не по плану, оружие вышло из-под контроля, и население начало болеть. «Генезис» — достаточно крупная планета, хоть и бедная, сам знаешь. Так вот, мать устремилась туда с целью узнать, что случилось и помочь людям.

Теодор замолк, убрал руки из-за головы, положил правую на ногу, а левой схватился за рог и принялся натирать его основание. По его лицу было понятно, что ему тяжело говорить о своём прошлом, а ещё — массаж рогов, видимо, очень расслабляет. Выдохнув, он продолжил:

— Дешёвый ресторанчик в спальном районе, встреча взглядами, симпатия, парочка свиданий. Отец воспринимал это как очередную интрижку, а может пытался замылить глаза, ведь она могла догадаться обо всём. Он наплёл ей про то, что он беглый инженер с Титана, про краденую информацию, которую можно выгодно продать и жить припеваючи. Мама в него влюбилась. Так я и появился. Отец, выполнив миссию и стерев все контакты, вернулся к себе. Это был сильный удар для мамы, но из-за своих убеждений она не решилась на аборт. Проработав ещё год на Генезисе, она родила меня и уехала. Понятно, что маленький ребёнок не мог с ней путешествовать, да и я был ей противен, ведь напоминал про отца. Она оставила меня в местном приюте, навещала несколько раз в год, но родительской любви я так и не испытал. Когда мне было пять, она погибла, скорее всего, из-за нового штампа очередной болезни: работа у неё была опасной. Через пару месяцев меня нашёл отец, перевёз на Титан. Проведя там пять с лишним, я начал пропитываться криминальной жизнью. Но однажды, когда отец был под веществами, он рассказал мне про мать и про то, что он, косвенно, виноват в её смерти. Detrey так или иначе подкосило её здоровье. Я сбежал. Я ВОЗНЕНАВИДЕЛ ЕГО! — яростный крик вырвался из Теодора.

— Мне жаль…

Титанец прерывисто выдохнул:

— Да бывает, у тебя тоже судьба не из завидных.

Он посмотрел на меня, печально улыбнулся, прикусывая нижнюю губу, и продолжил:

— Я скитался по космосу, благо ещё в приюте научился зарабатывать на жизнь. А потом мне надоело бесцельное существование “от шлюхи к шлюхе” и решил податься в Javelin. Так тут и оказался.

— Извини, если это покажется грубым, но ты сказал, что не испытывал сильной любви со стороны матери, почему тогда вскрывшаяся правда так изменила твоё отношение к отцу?