Шрифт:
Палата и не самом деле оказалась двухместной. Но вторая шконка пустовала. Меня переложили с каталки на койку и снова пристегнули наручником к дужке кровати. Я даже улыбнулся. Вспомнилась песня цыгана Яшки из «Неуловимых мстителей». Там, как раз были очень правильные слова: «Спрячь за решёткой ты вольную волю, выкраду вместе с решёткой.» а ещё: «На пять замков запирай вороного, выкраду вместе с замками.»
Да, уж… Когда мне понадобится уйти отсюда, я легко смогу это сделать, забрав с собой и наручники, и кровать, и двери с замками, и мента с пистолетом. Унесу и не поморщусь.
Эх… Мне бы ещё второй куплет этой песни удалось спеть. Это там, где поётся: «Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором…»
Ведь все эти дни, что я лежал в больнице, я времени зря не терял. Тренировка — наше всё. Я провёл полную диагностику организма, подкачался магически, и теперь был готов не только к побегу, но и к битве.
С кем? Да со всем миром.
Я уже решился и собрался. Осталось только узнать, где сейчас томится в темнице рыжая девица. Мария Кнопке… Машенька… Моя боевая подруга.
Но, куда бы они не спрятали мою Машку, я освобожу её. И мы слиняем с ней отсюда куда подальше. Ибо нам тут не рады, как оказалось.
Я давно уже заметил, что в жизни чаще действуют не законы божьи, а законы какого-то неизвестного мне Мёрфи. Это с его лёгкой руки стали срабатывать правила: «Если что-то плохое должно случиться, то это обязательно случится». А ещё: «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так».
Но кто-то очень давно сказал: «Человек предполагает, а бог располагает». И хотя я никогда не был сугубо верующим, но всё равно нет-нет, да подозревал, что где-то там есть кто-то или что-то, кто порою вмешивается в суетные дела людские. Иначе как объяснить всякие чудеса, что порою происходят. Вот и сейчас тоже… Произошло чудо.
Лежу. В потолок гляжу.
А тут вдруг, нате вам с кисточкой.
В дверь моей палаты без стука вошёл милиционер. Огляделся… Убедился, что за время его отсутствия тут ничего не прибавилось и не убавилось. А после распахнул дверь пошире, и ко мне зашла целая делегация. Давешний следователь, ещё какой-то хрен в штатском, тётка в милицейской форме и… Да-да… Мария Кнопке собственной персоной.
Правда она, как и я тоже была прикована наручниками к милицейской тётке за руку, но…
«Машка! Как я рад тебя видеть!» — мысленно высказал я ей то, что кипело на душе, и никак не могло вырваться наружу.
«Максим! Забери меня оттуда! Мне там плохо…»
«Откуда» Где тебя держат?'
Договорить нам не дали. Помешал следователь, который обратился ко мне с ехидной улыбочкой на лице:
— Я вижу, Максим Александрович, что Вы узнали эту девушку?
— Это Маша.
— А фамилия какая у этой Маши?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Я не интересовался.
«Маша! Где тебя содержат?» — снова обратился я мысленно к своей подруге.
«На Матросской Тишине»
«Но там же вроде бы только мужики сидят…»
«Я там на больничке. Камера номер четыре. Девчонки сказали…»
— А вы, Мария, можете опознать этого человека? — опять влез следак со своими дурацкими вопросами.
— Это Максим! Я его люблю.
В глазах у Маши стояли слёзы…
«Тебя били?»
«Нет… Почти нет.»
«Я убью их всех. Порву на хрен… На лоскуты…»
«Не надо! Просто забери меня оттуда и… Давай уйдём куда-нибудь в другое место… Мне тут не нравится.»
— Подпишите вот здесь! — снова вмешался следователь, подсовывая мне какую-то бумагу.
— Ничего я не буду подписывать.
— Зря Вы так, Максим Александрович. Не в вашем положении так упираться. С нами надо сотрудничать. Иначе…
— Иначе что? Снова будете бить? А тебе не снятся призраки людей, которых ты посадил, гнида?
Я уже почти орал на следователя. Ещё немного, и я бы сорвался. Но меня останавливало то, что сейчас не слишком подходящий момент для противодействия. Ведь Машку привезли. А это значит, там где-то внизу припаркован автозак или ещё какая-то машина с ментами. Устроить шум-бурум, покрошить их тут всех в капусту, чтобы потом убегать, отстреливаясь от всех ментов Московского округа? Это нонсенс. Лучше среди ночи, уйти по-тихому. Забрать Машку из Матросской Тишины. Да и свалить в туман, пока все спят. А к утру мы сможем уже быть так далеко, что…
— Я хотел по-хорошему с Вами, Максим Александрович. Но Вы видимо по-хорошему не понимаете.
В голосе следователя уже не было того слащавого елея, что присутствовал до этого. Теперь это была желчь. Едкая и вонючая.
— Отпустите Марию! И тогда, может быть, я буду с вами разговаривать по-другому.
— Условия мне ставишь, щенок?
— А не пошёл бы ты, дядя, к нехорошей маме!
— Завтра тебя переведут в следственный изолятор. Там ты по-другому запоёшь, ублюдок! Я сам подберу для тебя соответствующую компанию. Ты пожалеешь о том, что не стал говорить со мной.