— И что вы собираетесь делать в замке, милорд? Обшаривать комнаты, вознеся над головой меч? — спросила ведьма.

Похоже, именно этим Бенжамин и планировал заняться. Он замялся.

— Скорее всего, Беатриса среди фрейлин, — решил он.

— Почему не среди слуг? — поинтересовался Фламэ. — Только из-за дорогого платья?

Лорд-наемник обернулся через плечо и окинул музыканта холодным взглядом. Эх, хороший бы из юнца вышел правитель Шеллоу-тона, да не сложилось.

— Ведьма разыщет Беатрису и приведет к нам, — решил Бенжамин.

Гадалка издала полузадушенный писк. Ничего из вышеперечисленного в ее планы явно не входило. Однако она тоже благоразумно промолчала. Буркнула только: «Тут лестница», — и внезапно пропала в темноте.

Часть коридоров, сетью оплетающих плато, над которым высился замок, обвалилась. О большей их части не слышали и предки нынешней королевы, сама же Мирабель изучила только прямой ход, выводящий за стены Каэлэда. Его она всегда поддерживала в порядке на тот случай, если придется бежать из замка. Остальные коридоры, ходы и лазы потихоньку разрушались, и дорогу в этом лабиринте смогла бы найти разве что настоящая ведьма. По легендам, имеющим под собой самую реальную основу, Мирабель выпускала сюда особенно неугодных ей пленников, и те сходили с ума и погибали голодной смертью. Покосившись на чьи-то кости, кучкой сложенные у стены, Фламэ проклял все легенды разом, и королеву заодно.

— Решетка, — шепотом сообщила ведьма. — Прямо над нами какой-то зал, вроде бы пустой… Лампу погасите.

Подоспевший с фонарем Альбер незамедлительно задул пламя. Неприятный полумрак сменился кромешной темнотой. Фламэ ощупью нашел влажную, холодную стену и выдохнул.

— Это кухня, — шепотом сообщила ведьма, аккуратно приподняв решетку. — Никого. Помогите мне вылезти, милорд.

Бенжамин подставил девушке колено, подкинул ее наверх, а после секундного размышления и сам протиснулся в узкий лаз. Разумная предосторожность, учитывая, что ведьма в любой момент могла сбежать, и поминай, как звали. Филипп подтолкнул Фламэ в спину.

— Может быть, я лучше тут останусь? — предложил музыкант, и получил еще один тычок, на этот раз в ребра.

Вяло поругиваясь, он подтянулся и без посторонней помощи выбрался наружу. Поднявшись на ноги, Фламэ деловито отряхнулся и замер. Звук, знакомый стук подкованных каблучков, едва слышное шипение горящего фитиля. Чуткое ухо музыканта улавливало все это. Не требовалось никаких талантов в предсказаниях, чтобы знать, и твердо — неприятности уже близко.

Вспыхнувшие лампы, мерцающие неприятным зеленоватым магическим огнем, осветили вылезающего из люка в грязном полу Альбера, поднимающего его Филиппа, ведьму с лордом, а еще — десять девушек в красных платьях.

— Беатриса! — выдавил Бенжамин, в изумлении уставившийся на сестру. Та не шевельнулась, даже не вздрогнула, но и не отвела от его лица спокойных, мертвенных глаз.

Фламэ больше интересовала одиннадцатая, также не изменившая излюбленному красному цвету, любимым туфелькам, подкованным и расшитым рубинами, даже выражению лица за десять лет не изменившая.

— Адмар, — нежно, как умела только она одна, сказала королева Мирабель, — заставил же ты меня за тобой побегать.

Это была, конечно же, ложь. Королева Мирабель никогда и ни за кем не бегала.

Никогда и никого прежде Джинджер так не боялась, как лорда, мечущегося по комнате, будто зверь по клетке. Даже неотвратимая погоня, которая чудилась поминутно, не вызывала такого ужаса. Единственный раз ведьма попыталась только заикнуться об успешном исходе дела, о том, что леди Беатрис лежит на узкой продавленной постели, и, хотя бледнее обычного, но все же жива… Бенжамин посмотрел на нее так, что Джинджер захотелось провалиться под землю. Казематы королевы Мирабель, о которых ходили самые жуткие слухи, показались ей тогда уединенной и тихой монашеской кельей. Больше Джинджер со взбешенным лордом не разговаривала.

Из замка они выбрались на удивление просто, и даже сумели забрать с собой леди Беатрису. Поначалу это удивило Джинджер и заставило поволноваться, но потом она поняла: Мирабель не интересны лорд и леди Шеллоу со своей смехотворной дружиной. Она получила, то, что хотела. И потом, ведьма подозревала, далеко они все равно не уйдут. Слуг королевы в этой стране едва ли не больше, чем простых жителей.

Покосившись на сгорбившегося на краю постели Бенжамина, Джинджер бочком отошла к окну и распахнула ставни. Новый рассвет. С улицы, увы, тянуло не свежим морозным воздухом, а запахом помоев, дрянного супа и конского пота. Возле покосившейся конюшни мальчишка делал вид, что чистит лошадей обнищавшего лорда. Сунув руку за пазуху, Джинджер вытащила свою добычу и освободила ее от платка. Бенжамин был слишком погружен в свою всепоглощающую ярость, чтобы смотреть, чем там занимается ведьма. Филипп отправился на поиски лекаря, а Альбер — добывать пропитание. Скрываться в грязной таверне еще было возможно, но есть здешний обед, больше похожий на корм для свиней, не собирался никто. Впрочем, Бенжамину было все равно. Так что обедом, по счастью, обеспокоился его верный и предусмотрительный молочный брат.

Убедившись, что никто на нее не смотрит, Джинджер развернула тряпицу и рассмотрела свое сокровище. Оно наверняка компенсирует все ее затраты, все ее труды. Уж за него-то можно будет выручить больше, чем жалкие тридцать золотых. Этакая вещица стоит и все сто. А то и пятьсот. Может и тысячу! Джинджер осадила себя. На эту вещицу еще нужно найти покупателя.

Сколько бы ни хотела она казаться расчетливой, но кинжал с пояса королевы Мирабель украла машинально. Стояла ближе всех, а красавица (невероятная красавица, сказочная красавица, пугающая красавица) была занята только оборванцем музыкантом, под личиной которого скрывалась страшилка из детских сказок. Рука Джинджер сама сдернула кинжал и спрятала его в складках юбки. Ведьма с детства была воровата, словно ее кто-то проклял. Анну, ее первую воспитательницу, практически мать, это очень тревожило. Она и травами отпаивала — сама была из круга Слышащих — и к Дышащим возила, чтобы чарами отвадить девочку от воровства. Почти сработало. Да вот иногда ручонки сами тянулись.