— За решеткой в темнице

Сладко спиться

Да все снится:

Молодая девица в подоле чернику несет

А за ней женихов вереница

Просыпаюсь — все та же темница

Песня была неуклюжей. Фламэ не очень любил сочинять на ходу: порой строки приходилось шлифовать, шкурит, отбрасывая все лишнее, перебирать тысячу похожих слов, прежде чем найдется правильное. Но у него просто не было подходящей к случаю песни. И — эх — без музыки он пел просто отвратительно, да к тому же успел уже посадить голос. Здесь, в подземельях, было очень сыро, что плохо влияло на связки. Да и вообще, не мальчик. Впрочем, песня и не стоила особых усилий.

— По дороге на плаху

Сладко спится бедняге

Да все снится:

Выбирает девица себе по сердцу парня

И снимает почти что рубаху

Просыпаюсь — дорога на плаху

Мирабель подошла к нему вплотную, холодные пальцы огладили щеку. В былые времена рыцари дрались за благосклонность королевы. Странное дело, Фламэ не смог вспомнить, чтобы хоть кто-то ее добился. Предпочитала ли королева женщин? Или же ей вообще недоступны были какие-либо чувства, желания, страсти? Тогда Фламэ не задумывался, а сейчас это было, мягко говоря, не к месту.

— «Под мечом палача

Не заснуть!» — сгоряча

Говорят. Закрываю глаза.

А девица с женихом

Все успели, и пешком

Без черники возвращаются назад

Что ж, тогда не буду больше просыпаться.

Губы Мирабель изогнулись в жутковатой усмешке. Зубы у нее были ровные, белые, как нанизанный на нитку речной жемчуг. Но теперь, когда она стояла так близко, Фламэ находил в этой красоте что-то до того отталкивающее…

— Значит, милый Адмар, это твое желание? — королева притворно вздохнула. — Я хотела бы получить тебя назад, но, вижу, это бессмысленно. Ты постарел и подурнел, мальчик мой.

В этом была все Мирабель — ей была нужна только юность и красота. Как легендарная Змея из Аннуэрской пещеры, она пожирала сердца своих обожателей, их молодость, их очарование. Фламэ подробно изучил легенду о Змее. Да, очень похоже.

— Познакомься, — королева плавным жестом указала на смазливого юнца. — Это Альберих, мой новый и преданный слуга. Он заменил мне тебя, милый. Мне достаточно кивнуть, ты же помнишь, и он отрежет тебе голову.

О, Адмар помнил. Мирабель обожала кивать, что не говори. Хотя, в прежние годы это приносило определенную пользу: королева герцогство за герцогством присоединяла к Калладу, и страна в ее правление сильно разрослась и заняла все пространство между Священной империей и Драконьим хребтом. Сейчас, захватив всех, до кого могли дотянуться жадные холеные руки, королева взялась за ближайших подданных.

— Ты не боишься? — вкрадчиво спросила королева.

Фламэ вздохнул.

— Нет.

Скрестив руки на своей великолепной груди, упругой, как у восемнадцатилетней девицы, Мирабель посмотрела на него сверху вниз.

— Ты прав, это слишком просто. Слишком мала плата за оскорбление и за те силы, что я затратила. Кей!

Сенешаль подошел совершенно бесшумно и слегка поклонился. На Фламэ он не смотрел.

— Подготовь платформу. Оповести горожан. Завтра мы устроим поединок. Потрудись, чтобы этот оборванец выглядел прилично. И, да, достань Иртар.

Впервые за долгие годы Фламэ встретился взглядом с карими глазами сенешаля. Кей, кажется, испытывал искреннее сожаление. Потом он поклонился еще раз и молча удалился. Королева оперлась на локоть своего нового фаворита и так же молча направилась к двери. К прежней игрушке она интерес утратила. Когда за ними закрылась дверь, Фламэ обессилено привалился к стене. Одно дело, храбриться на глазах у ядовитой змеи. Совсем другое — наедине с собой. Подняв руку, отягченную железным браслетом и цепью, Фламэ вытер влажный лоб. Иртар, значит.

Вернулся Альбер не только с обедом: прихватил где-то по дороге уже знакомого ей мага. «Сюрприз на сюрпризе», — озадаченно пробормотала Джинджер, наблюдая, как старик снимает плащ, складывает его и аккуратно вешает на спинку кровати. Бросив на молодую ведьму насмешливый взгляд, старик присел на табурет и внимательно оглядел леди.

— Плохо дело…

— Говори толком, — приказал Бенжамин.

Подняв голову, колдун пристально, с малого расстояния изучил лицо лорда-наемника. Бенжамин сделал шаг назад.

— Так-то лучше, молодой господин. Смирись, твоей сестре уже ничто не поможет.

Привалившись к стене, Бенжамин прикрыл лицо руками.

— Ты что, единственный маг? — глухо спросил он. — Или, может, лучший? Скажешь, я не найду никого?

Колдун криво ухмыльнулся.

— Маги, юноша, они в Усмахте. Носят мантии, корпят над книгами, говорят, демонов вызывают из Нижнего мира. Я — простой ведьмак. Порчу навести могу, сглаз. Снять все это могу. Но против Изумрудной Змеи идти, господин — увольте. И посильнее меня ходили, сгинули. И вам, юноша, кстати, тоже не советую. Ведьма у вас малахольная, отряд маленький. Сгинете в Аннуэрской пещере почем зря.