— Думаю, — сказала Фрида, отвлекая девушку от мрачных мыслей, — вам двоим стоит все рассказать.

ГэльСиньяк явно предпочитал со своей госпожой не спорить. Уступив ей кресло, он отошел к очагу и оперся локтем о небольшую полку. Фрида дернула Джинджер за рукав, вынуждая присесть на широкий полированный подлокотник, и веско сказала:

— Итак?

ГэльСиньяк переглянулся с Адмаром. Проведенный вместе день сделал из них слишком явных союзников.

— Мы столкнулись с Каллуной, — вздохнул имперец. — Она следовала за вами.

— Мы-то ей на кой? — удивилась Фрида.

— Вы, госпожа, возможно и не нужны, — мрачно ответил Адмар. — Куда больше старую ведьму интересовала госпожа Элиза.

Джинджер ощутила неприятный холодок, и в очередной раз испытала облегчение от того, что старая ведьма отправилась на тот свет.

— Ничего существенного она не сказала, — продолжил Адмар. — Поминала прошлое. Думаю, у нее уже рассудок повредился.

— Однако же, — возразил ГэльСиньяк, — ведьма неплохо разбиралась в том, что сейчас происходит. Почуяла колдовство на севере и на юге. Сходится: на севере ваша королева; в Империи новый виток чумной эпидемии.

— Про холодное железо, это тоже ее слова? — поинтересовалась Фрида.

Адмар поднялся с кресла и присоединился к стоящему у очага имперцу. Прижавшись спиной к нагретым камням, он скрестил руки на груди, словно защищаясь от чего-то.

— Не более чем неразборчивое бормотание, госпожа Фрида. «Милый Грим», «холодное железо», «откуда у тебя эта штука» и «я не желаю видеть это лицо». Полная бессмыслица.

— Холодным железом, — заметила Фрида, — она назвала мои стагларовые шпильки. И один укол такой шпилькой снял чары…

— Грим, это скорее всего Удальгрим…. — Адмар побарабанил пальцами по растрескавшейся мраморной полке. — Холодное железо…

— Кинжал, который сперла Элиза… Он, вроде бы, из этого самого стагнара.

Все с удивлением воззрились на Бенжамина. Наверное, впервые, за все время, прошедшее с момента знакомства по дороге на Шеллоу-Тон, молодой лорд-наемник сказал что-то дельное.

— Стаглар, — поправил Адмар и сощурился. — Допустим. Допустим, Грим это и в самом деле Удальгрим, а холодное железо и «эта штука» относятся к кинжалу. Но при чем тут лицо? Что вы нашли на озере?

Фрида взболтала флягу. Ни звука. То, что находилось в горлянке, по-прежнему нельзя было назвать даже жидкостью. Ведьма вытащила пробку, и в зале резко завоняло серой.

— Принесите блюдо, — сказала она. — Лучше деревянное.

Вещество «вылитое», за неимением лучшего определения, на старинный дубовый поднос, больше всего походило на желе. Но даже в склонной к излишней роскоши Курите его пока не догадались делать из серебра. К тому же, от этого «желе» отвратительно пахло серой, как из Преисподней.

— Когда я попыталась зачерпнуть это другой — серебряной флягой, та растаяла, — покачала головой имперка. — Удалось набрать только в горлянку.

Приблизившись к столу, ГэльСиньяк внимательно изучил содержимое подноса, и даже вытащил из кармана увеличительное стекло в медной оправе; где он только сыскал такое сокровище?

— Больше всего это похоже… — пробормотал имперец неуверенно, — глупость какая… это похоже на жидкий витрум. Шихта? Мне случалось видеть подобное на стекольных заводах короля Януша.

Адмар так же внимательно изучил вязкую массу. Она и в самом деле походила на расславленное стекло.

— Шихта обратила бы дерево в угольки, — покачал он головой. — Тут какая-то бесовщина.

— А-а, это-то как раз просто, — рассеяно отмахнулся ГэльСиньяк. — Большинство растений, особенно деревья, магически инертны. Это используют в алхимии.

Обведя взглядом собеседников, на лицах которых застыло одинаковое и, надо сказать, довольно глупое выражение, он тяжело вздохнул.

— Дерево магически нейтрально. Невосприимчиво. Особенно это касается дуба, шиповника и рябины. А эта… штука явно появилась не без помощи какого-то опасного колдовства. Не верить же, в самом деле, в спящих под землей драконов! Там жарко?

— Очень, — кивнула Фрида. — И там…

Ведьма поморщилась, подбирая слова.

— Это руины замка, — тихо произнесла Джинджер, заставив всех вздрогнуть.

Фламэ обернулся. Девушка все так же сидела на подлокотнике кресла, опираясь на спинку, и смотрела, не отрываясь, на огонь. Она снова была в голубом, который ей необычайно шел. Светлые — цвета имбирного корня — волосы пребывали в беспорядке. Юная ведьма напоминала растрепанную птицу, или мышку, и была совершенно незаметна. И сейчас сказала три слова и умолкла, словно слилась с обстановкой.