А для современных людей эпохи нео-ренессанса вполне себе обыденность.

Девятка наёмников действительно слонялась по медблоку и разговаривала. Ну как разговаривала… в основном матом. Неприлично, зато очень содержательно и эмоционально.

Речь шла, что не удивительно, о событии, которое их сюда привело. Если точнее, о том, кто их к этим событиям подтолкнул. Если совсем точно — о конкретном меховоде, Пьере Сатине Жане де Грейли. Который наобещал им золотые горы, а после дела кинул.

И даже морального удовлетворения им теперь не получить. Уже засветились как нарушители, хоть взгляд косой себе позволят в сторону этого гада — вылетят как пробки, без права восстановления. Хотя есть все шансы вылететь и без косого взгляда.

Их судьбу будет решать студсовет, когда они будут считаться выздоровевшими. Это где-то к вечеру понедельника. Потому что в выходной студсовет не работает, а в понедельник у него, как и у всех остальных, занятия, учёбу никто не отменял. Даже для членов совета.

— И что теперь делать? — Альфред, заводила, получивший от психованного новичка по яйцам, одним вопросом привёл все рассуждения, цензурные и не очень, к общему знаменателю.

Вопрос был серьёзный и требовал размышлений. Размышлять у драчунов получалось не очень, если это не касалось учёбы. Там-то всё просто и понятно: дают задание — читаешь и делаешь. Если знаешь, как. Не знаешь — ищешь информацию, читаешь и делаешь. А по таким ситуациям учебников не завезли.

— Правила мы всё-таки нарушили, — сказал наконец кто-то. — Могут и выгнать.

— Его тогда тоже должны выгнать, — задиристо ответил другой. — Он тоже нарушил!

— Он вообще-то защищался, — возразил третий.

И понеслось…

— Это он на нас напал! Мы вообще его не трогали, мы к Медведевой рванули!

— Она же записывала, ты что, думаешь, она эту запись не предъявит?! Он же её жених, она его покроет!

— Да какой он жених, ни клана, ни…

— Вот именно, что ни клана, ни… Зачем Медведевым этот королевский сыночек, который будет одеяло на себя тянуть?

— А зачем ему медведевское одеяло, своего мало что ли?

— Ну ты тупооооой… В том и дело, что у них так заведено — клан матери в золоте купается. А клан отца имеет только то, что с королевства получает! То есть шиш и полшиша сверху. Достало, видимо, нищебродствовать, раз обычай нарушили.

— Какой обычай? — не понял Альфред.

— Так Гарсия же только на Реалах женятся, ты что, не знал? — на него уставились семь пар ошарашенных глаз. Вокруг некоторых ещё были заметны зеленоватые следы кровоподтёков.

Альфред не знал. И у него появилась нехорошая мысль.

— Так, погоди, — начал он. — У этих чокнутых испашек две фамилии, так? У Винса — Гарсия Реал. Отцовская и материнская. Но у его отца тоже Гарсия Реал. И у деда.

— Ну.

— Закрылки гну! — рявкнул Альфред. — Смотри, что выходит. Винс — первый пилот академии.

— Уже нет.

— Заткнись и не перебивай. Медведев дочь отдаст только за первого пилота. Винс стал первым пилотом — стал женихом. Так?

— Так.

— Но он должен жениться на какой-нибудь девице из Реалов. Традиция. Так?

— Так.

— Прилетает этот марсианин, в первый же день вышибает Винса из топа. Так?

— Ты не такай, достал. Говори нормально.

— Я и говорю… Так вот, в тот же день шестёрка Винса обещает нам золотые горы, если мы этого новичка переломаем. Что это означает?

Повисла тишина, в которой почти физически слышно было, как скрипят мозги.

— Это получается, что новичок работает… на Реалов? — выдохнул наконец кто-то.

— Воооот, — протянул Альфред. — А из этого следует, что мы влипли. Если Реалы схлестнулись с Гарсия из-за брака, который очень выгоден Гарсия, но угрожает Реалам потерей влияния… То нас сотрут и не заметят.

— И что делать? — повторил кто-то вопрос Альфреда.

— Сторону выбирать, — уверенно ответил тот. — Если новичок на Реалов пашет, и мы к нему присоединимся, то не прогадаем. Реалы нас прикроют.

— А если нет? — прозвучал закономерный вопрос. — Может, он за кого-то ещё, кому медведевское наследство нужно?

— То и здесь в проигрыше не будем, — всё так же уверенно отмахнулся Альфред. — Если это кто-то другой, и мы примкнём к их человеку, нас прикроют те, кто за ним стоит.

— А если вообще сам за себя?