Моя грудь сжимается, когда она снова резко вдыхает.

— Это Кензо. Они запихнули его в фургон и уехали.

— Он ранен? — шепчу я, глядя вдаль, пока Мал с беспокойством смотрит на меня.

— Да, Анни, — тихо говорит Фрейя. — Он ранен.

Черт.

Поднимаю глаза, встречаясь взглядом с Малом, его челюсть мрачно сжимается.

— Я нашла фургон, — выпаливает Фрейя мне в ухо.

Начинаю бежать обратно к мотоциклам, а Мал мчится за мной.

— Веди.

25

КЕНЗО

— На мой взгляд, брак сильно переоценен.

Я поднимаю голову. Мой правый глаз довольно сильно опух, но я все равно могу смотреть на Улкана, несмотря на боль… ну, повсюду.

Болит все. Прежде чем мы покинули дом Валона, двое головорезов Улкана поработали надо мной кулаками и той же резиновой дубинкой, которой они вырубили меня ранее — пока я все еще был привязан к этому чертовому столбу.

Но я сосредоточен не на боли и не на бреднях Улкана. Вместо этого пытаюсь оценить, насколько сильно сошли с рельсов первоначальные планы этого психопата.

Я бросаю взгляд на перепуганную мать, прижавшуюся в углу кухни, держа своих двоих маленьких детей позади себя.

Да, что бы Улкан ни задумал, это было не это.

— Все будет хорошо, — тихо бормочу я по-японски женщине.

Ее лицо бледное и страдальческое, глаза широко раскрыты от страха за своих детей, которых она прячет за спиной.

— Ты знаешь, кто я? — спрашиваю я ее.

Она быстро кивает.

— Тогда ты знаешь, что я позабочусь об этом. Извините, что побеспокоил вашу семью…

Я ворчу, когда Улкан бьет меня ладонью по рту.

— Невежливо говорить на иностранном языке в присутствии тех, кто его не знает, мистер Мори, — холодно огрызается он. Он поворачивается, кивая подбородком на женщину. — Что, черт возьми, ты ей говорил, а? Говорил наброситься на меня?

Он вытаскивает нож с устрашающим видом и начинает наступать на нее.

— Улкан! — кричу я ему в спину, останавливая его. — Это я тебе нужен, а не они, — рычу я. — Она испугалась. Ее дети напуганы. Я просто успокаивал ее и говорил, что все будет хорошо.

Он медленно поворачивается, чтобы посмотреть на меня с маниакальной ухмылкой. Но как только он крутит нож в руке, один из его людей врывается на кухню и начинает что-то бормотать своему боссу на том, что, как я думаю, является албанским.

Улкан либо пропускает мимо ушей, либо предпочитает не замечать иронии, когда огрызается в ответ на том же языке. Затем он поворачивается ко мне, его лицо омрачено и злобно.

Я усмехаюсь.

— В чем дело, Гакафери? Все идет не по плану?

Очевидно, что бегство Такеши не было случайностью. Никто из людей Улкана, похоже, не последовал за ним, и никто не выглядел обеспокоенным этим во время нашей поездки.

Они хотели, чтобы он “сбежал”. Они знали, что он побежит обратно к моей семье и расскажет им, что произошло, чтобы они пришли искать меня.

Чтобы Анника пришла искать меня.

Но этот малобюджетный многоквартирный дом явно не то место, где Улкан намеревался ждать. Что-то напугало их, пока мы ехали, и мы свернули сюда, в дом этой несчастной женщины прямо у шоссе.

Он резко поворачивается ко мне, его глаза сужаются.

— На каждой трассе за городом установлены контрольно-пропускные пункты, — мрачно бормочет он. — Копы работают на тебя?

Я улыбаюсь.

Да, это говорит мне о том, что Так добрался домой. Это также означает, что Хана уже позвонила людям, которых она знает в полицейском управлении. Они не “работают” ни на одну семью якудза. Но вся система построена на услугах и долгах, и всегда есть кто-то наверху, кому ты можешь оказать услугу и приберечь ее до тех пор, пока тебе что-то не понадобится позже.

— Что бы ты ни запланировал, — выплевываю я Улкану, “все пошло к чертям”. Я холодно смеюсь, кашляя, когда боль в ребрах пронзает меня. Поворачиваюсь и сплевываю кровь на пол, прежде чем повернуться, чтобы бросить испепеляющий взгляд на албанца. — Ты думаешь, что я просто какой-то случайный мускул якудза?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на бедную женщину в углу.

— Ты говоришь по-английски? — спрашиваю я по-японски.

Она кивает.

— Немного, — давится она в ответ.

— Не могла бы ты, пожалуйста, сказать этому дураку, кто я?

Она кивает, в страхе поворачиваясь к Улкану и дрожащим пальцем указывая на меня.

— Король,” — выпаливает она. — Киотский король.

Неуверенный взгляд мелькает на лице Улкана, когда я холодно улыбаюсь ему.

— Я якудза в этом городе, ты, тупой придурок, — рычу я. — Твоей единственной надеждой было выбраться, прежде чем дороги закроются. — Я качаю головой. — Ты не покинешь Киото живым, я тебе обещаю.