— Отец! Я хочу вернуться в свою комнату.

— Ты и вернулась в свою комнату.

Терпения оставалось на донышке, но Астер меньше прочих заслуживала стать громоотводом для королевского раздражения.

— Это не моя комната! — девочка остановилась перед столом, гневно сверля отца взглядом и поджав губы.

— Теперь — твоя, — улыбка отца получилась неестественно радостной.

— Я хочу обратно! Почему я должна ютиться в этой убогой…

— Хватит, — он выдохнул сквозь зубы.

Астерия замолчала, обиженно поджав губы ещё сильнее.

Помассировав виски, Лерион посмотрел на дочь новым взглядом. Придирчивым, оценивающим взглядом, с удивлением отмечая, что она пришла не просить, не уговаривать — требовать. И поза её повторяла позу его старшей сестры. Слишком сильно. Ему пришлось зажмуриться, чтобы избавиться от увиденных в лице дочери черт Шоны.

— Отец, я…

— Разве ты не хотела вернуться в замок?

— Хотела, — недовольно признала девочка. — Но…

— Разве не ты мечтала чаще бывать на балах? — он не позволил ей закончить фразу.

— Мечтала, но, отец!..

— Тогда — радуйся, — взгляд короля был далёким от нежности. — Замок, приёмы, уроки… Всё это теперь только для тебя.

— Чт…

— Потому что Мии больше нет. И принцесса — наследница, — осталась только одна. Только ты. И никого больше. Наслаждайся!

Он широко махнул рукой, но пожалуй лишь самые близкие смогли бы увидеть в этом размашистом жесте отчаяние, а в улыбке — злость на самого себя.

— Я не так хотела, — Астер насупилась.

— Ты так и не поняла? — Лерион позволил себе обессиленно опустится на кресло и грустно усмехнулся. — Теперь ты действительно единственная выжившая близняшка. И теперь этот выбор сделала за нас Судьба.

Астерия упрямо мотнула головой, явно собираясь сказать что-то ещё, но замерла. Её глаза медленно распахнулись, когда осознание таки настигло.

— А теперь — иди.

— Но!.. — она поперхнулась возмущённой речью, наткнувшись на тяжёлый взгляд отца. — Да, отец!

Скрипнув зубами, девочка порывисто исполнила поклон и вышла из кабинета, кажется, так до конца и не поняв, что имел ввиду король.

Лерион с сожалением покачал головой. Сложно было требовать от дочери «понять». Он и сам не мог до конца поверить.

Он уронил голову на руки и закрыл глаза. Медленно выдохнул сквозь зубы, вложив в этот выдох всю боль, что терзала голову и сердце, разрывая на части.

Потому что, что бы он не сказал дочери… Виновным в случившемся был только он. И это осознание останется с ним до конца дней.

— Прости меня, Мия… Да защитит Арион твою душу.

Охота должна была стать неудачной.

Я так и не научилась делать это правильно. Выслеживать, прятаться… Нападать. Не моё — совершенно. Даже спустя две недели жизни в волчьей стае, спустя десяток уроков от Быстрой — и персональных, и вместе с щенками. У них получалось лучше.

А у меня не получалось. Совсем. Ни разу. Ни капелюшечки вообще! Это злило старших волков. Пожалуй, лишь выработанная на приёмах во дворце привычка пропускать чужие сплетни мимо ушей и спасало. Отчасти. Вот только во дворце я была принцесса, пусть и тряпичная. Там у меня был статус, какие-то возможности…

Здесь же — лес, на многие километры вокруг. Где ближайшие людские земли, или земли тех же оборотней-Двуликих, — мне неведомо. И как зверь, я откровенно слаба. Лишь немногим сильнее тех самых щенят, которым едва ли пару месяцев исполнилось.

И, что гораздо хуже, я просто не могла. Не могла пересилить себя и… Напасть всерьёз. Отнять жизнь! Может это ханжески, лицемерно… Двулично? Ведь я ела мясо тех самых кроликов наравне с остальными членами стаи. Волчья часть меня даже не протестовала против того, что мясо оставалось сырым! Но сама я могла лишь беспомощно качать головой в ответ на очередной полный надежды вопрос Быстрой: «Охота. Удача?».

Она — не сдавалась. А я не могла. Не могла пересилить себя. И не могла сказать ей, что не смогу. Порой мне казалось, что она переживает за меня, за мой успех, больше чем за успех собственных щенков. Это льстило. Это пугало.

Помедлив, я поднялась и отряхнулась. Хоть здесь снега не было уже, но всё равно ещё слишком прохладно, и даже тёплый мех не всегда спасал.

Повела носом, принюхиваясь. Где-то поблизости должны быть остальные члены стаи… По волчьим меркам поблизости. Ветер охотно подсказал что ближе всех ко мне один из щенков Быстрой. Самый старший из троицы, и самый смелый — единственный из всех, кто пытался играть со мной.