Я мгновенно развернулся и направил луч фонаря в сторону шума. В дверном проёме, едва заметно покачиваясь, болтался силуэт человека. Сердце на мгновение замерло, но я тут же взял себя в руки.

«Что за херня здесь творится?» — пронеслось в голове, но мысль моментально испарилась. Не время для раздумий и философских вопросов.

— Мамочки… — пискнула Лена, прикрывая рот рукой.

Её глаза были широко раскрыты, а лицо побелело, как мел. На неё тут же зашикала Алекса, но её собственные пальцы крепко сжимали винтовку так, что костяшки побелели. Я же ограничился лишь предупреждающим взглядом, давая понять, что шум сейчас не в наших интересах.

Я медленно подошёл ближе, луч фонаря выхватил из тьмы детали. Силуэт оказался не человеком, а манекеном. Его пластиковая голова была слегка наклонена, а пустые глазницы смотрели прямо на меня. Хотя, это скорее было антропоморфное тестовое устройство, каким пользовались на полигонах для краш-тестов автомобилей.

— Фух, как настоящий, — с нервным смешком выдохнула Лена.

Я не разделял её облегчения. Сам по себе манекен не свалился бы с потолка. Его намеренно скинули. Какая-то тварь играет с нами. Умная тварь. И хорошо, если она такая здесь одна.

Я обрезал кабель, на котором висел манекен. Пластиковое тело глухо стукнулось о каменные плиты. Вошёл в комнату, осматриваясь. Девушки жались ко мне с обеих сторон.

Это было каменное помещение, обшитое когда-то металлическими листами. Сейчас они свисали клочьями, изъеденные ржавчиной, словно кожа, содранная с костей.

В тусклом свете фонаря я опознал это место. Когда-то это были душевые. Ржавые трубы торчали из стен, как скелеты каких-то чудовищ, а бурые потёки покрывали стены и облупившуюся плитку пола. Вода капала с потолка, её звук эхом разносился по помещению.

На полу валялись обломки плитки, а в углу лежала куча тряпья, которое при ближайшем рассмотрении оказалось старой униформой. Но что-то в этом тряпье было не так.

Оно двигалось. Слабо, почти незаметно, но двигалось. На секунду мелькнуло маленькое тельце, как у пупсов, с которыми играла Маришка, а затем в свете фонаря блеснуло что-то металлическое.

— Назад, — резко скомандовал я, и сам начал отступать к двери.

— Что? Почему? — Недоумённо спросила Лена, но я уже толкал их в коридор.

Из кучи тряпья что-то выскользнуло. Быстрое, тёмное, оно метнулось в сторону, скрываясь в тени. Я не успел разглядеть подробности, но ощущение, что за нами наблюдают, стало невыносимым.

— Идём, — сказал я, разворачиваясь. — Быстро. Нужно скорее отыскать эту демонову мастерскую и проваливать отсюда.

Мы ускорились и чуть не проскочили мимо нужной комнаты. Она была едва заметна — дверь с надписью «Мастерская» висела на единственной уцелевшей петле. Остальной проход был затянут густой паутиной, которая колыхалась, будто от ветра. Но ветра здесь не было. Отблески света от фонаря едва освещали внутренность мастерской, оставляя большую часть в глубокой тени.

— Мне не хочется туда идти, — сказала Лена и сделала шаг назад.

— Можете остаться здесь, — спокойно сказал я, — сам зайду, быстро заберу то, что нужно и пойдём на выход.

Девушки синхронно замотали головами. Их лица выражали одинаковый ужас.

— Я почему-то так и думал, — кивнул я и достал из инвентаря ржавую трубу, чтобы смахнуть паутину.

Нити паутины оказались на удивление прочными, словно стальная проволока, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы проложить путь внутрь.

В центре большой комнаты стоял сундук. Настоящий, массивный, с коваными железными уголками и большим амбарным замком, как в какой-то сокровищнице из фэнтезийной игры. Пыль, покрывавшая сундук, казалось, лежала там десятилетиями, но при этом сам он выглядел так, будто его только что принесли. Он настолько выбивался из окружающего пространства, что мы ненадолго зависли, рассматривая эту картинку.

— Сюр какой-то, — прокомментировала Алекса увиденное, и я был с ней согласен полностью.

Осмотревшись по сторонам, мы двинулись к сундуку. Когда мы приблизились, система выдала уведомление:

Запасные части для генератора

Я хмыкнул, присел на корточки, положив рядом фонарь, и потянулся к сундуку, но едва мои пальцы коснулись холодного металла, как из глубины комнаты донёсся звук.

Сначала тихий, едва уловимый, но постепенно нарастающий. Это был смех. Детский смех. Но он звучал неестественно — слишком высоко, слишком механически, словно его издавало существо, которое только притворялось человеком.