И вот, когда в дверь позвонили, а Фара только зашел в душ, я пошла в прихожую и спросила кто там.

– Это Гульнара. Жена Фархата.

Жена? Вот это поворот. И ничего, что много лет бывшая. Фархат никогда не говорил о ней плохо. Наоборот, хвалил, что она положила всю свою молодость на заботу о сыне. И я думала: “Молодец, ведь это так непросто - воспитывать ребенка с диагнозом”. О причине развода он упомянул вскользь: “мы оказались слишком разными”.

– Здрав…ствуйте, - промямлила Гуля, увидев меня на пороге.

– Здравствуйте, - спокойно ответила я, но напряглась. Бывшая держала в руках большую коробку, перевязанную лентой. Я сразу подумала, что это торт. На ней был бежевый тренч, черные колготки и туфли на шпильках. В октябре.

– А где Фархат?

– В душе.

– А, - протянула она.
– А ты значит, и есть его новая пассия?

Заглушаю раздражение и мило улыбаюсь. Тут же меняю о ней мнение и для меня она больше не “молодец”. Похоже, бывшая жена сначала решила почву прозондировать, а уже потом отражать нападение.

– Так точно. Новая пассия и старая жена. Вот и встретились.

Она потеряла дар речи, а я выхватила у нее из рук коробку.

– Торт? Давайте сюда. Мы как раз завтракать собирались, поздно встали. Да вы проходите, раздевайтесь.

Пока она стояла и приходила в себя от моей выходки, я забрала у нее торт и пошла на кухню. Поставила коробку на островок, достала нож и перерезав ленту, открыла крышку. Торт шоколадный, с надписью “С днем рождения”. Я не должна была это увидеть, но увидела и разозлилась, но незваной гостье не показала, а мило улыбалась. Она села на высокий стул, вцепилась в лацканы плаща и принялась озираться. До меня же дошло, почему она так и не сняла верхнюю одежду. Потому что под ней у нее было только нижнее белье. Гуля пришла соблазнять моего мужчину.

Несколько секунд молча смотрели друг на друга, сверлили яростными взглядами, вели молчаливый диалог, обмениваясь мнениями друг о друге. Потом я пошла к холодильнику, чтобы достать гранаты для салата. Все это время чувствовала на себе ее недобрый взгляд.

– Так вот ты какая, - с ехидством расправила плечи и вскинула подбородок.

– Какая?
– одарила ее такой же ехидной ухмылкой, сминая белый картон. Вот также

я поступлю с тобой, если ты что-нибудь выкинешь.

– Молоденькая, красивенькая, свеженькая, - бесит ее уменьшительно-ласкательные словечки, как и она сама.
– Фара любит таких. Он и в меня влюбился, когда мне двадцать два было, а ему тридцать. Восемь лет разницы, а он прохода не давал, бегал за мной, ревновал. Я тогда моделью работала. мы так и познакомились, на открытии автоцентра. Ухажеров было много, но Фара оказался самым настырным.

Сказать, что мне неприятно - ничего не сказать. А еще почему-то больно, хотя я понимаю, что у каждого человека есть свое прошлое. В том числе, и у меня.

– Помню, какой он был тогда активный и сильный. Из койки не выпускал, - она отбросила волосы назад и почувствовала себя уверенней.
– Даже после развода мы нет-нет, да шалили. А теперь я вот у него работаю, в рекламном отделе. Как сын уехал, он сказал: “Пойдем ко мне, Гуля, будешь у меня под присмотром”.

Вонзаю нож в гранат и провожу по нему острым лезвием.

– И почему снова не сошлись, раз шалите и вместе работаете?
– хмыкаю, а самом готова уже убивать прям вот этим вот ножом.

– Потому что это Валиев. Ему нужна свобода, приключения, адреналин. Секс в браке, когда оба погрязли в рутине и обидах, не так интересен, как секс в разводе, когда каждая встреча, как фейерверк.

– О да, какой Фарочка умеет устраивать фейерверк, я прекрасно знаю, - обронила как бы между прочим и хмыкнула.

Гуля изменилась в лице, но быстро взяла себя в руки. Я чувствовала, как пылают мои щеки. Но вовсе не от стыда, а от гнева. Я верила Фархату, и вера моя была непоколебима. Я прекрасно понимала, что все ее слова - ложь, хоть и очень складная.

– Подожди, милая, это ненадолго, - оскалилась, положив руки на столешницу.
– Как бы ему не нравилось спать с молоденькими девушками, как его незаменимая Маша или ты, он рано или поздно вернется ко мне.

Подав корпус вперед, я усмехнулась.

– Если бы Фархат хотел к тебе вернуться, он бы уже давно это сделал. У него характер такой - решительный. Однако это не он, а ты, как голодная, облезлая, течная кошка, воешь под его дверью.

– Маленькая испорченная сучка, - выплюнула, суживая глаза.
– Одна из таких же малолетних шлюх, которых содержал твой отец.

И после этого меня накрыло. Я схватила ее за голову и резко опустила прямо в торт. Она брыкалась, размахивала руками, мычала, а во мне какая-то темная сила проснулась и помогала удерживать ее несколько секунд в таком положении. Наконец, ей удалось вырваться и она истошно заорала на всю квартиру.

– Сучка! Маленькая шлюха!

Хватаю нож и выставляю вперед. Наверное, я могла бы ее даже ранить.

– Еще одно слово, я отрежу тебе язык и засуну его тебе в жопу.

Это было некрасиво. Я злюсь на себя за то, что не удержалась и скатилась до уровня девиц из дешевых реалити-шоу. Но она расковыряла только-только зажившую рану, связанную отцом. Пару лет назад о папе поползли слухи, что у него есть содержанка, которая лишь на пару лет была старше меня. В открытую я ему этого не сказала, только намеками, но он быстро закрыл тему и выстроил границы. Поэтому в его жизни появилась Мира, на которой он в итоге и женился.