Она стояла на крыльце и поворачивала корпус из стороны в сторону.

В штанах снова стало тесно. Неловко.

— Тебе не стоит стоять одной на улице, — сказал я максимально строгим голосом, напоминая себе, зачем я здесь и чем не должен заниматься. — Папарацци уже знают, что ты в городе. Утром в сети уже появилось наше фото с парковки.

Она замерла.

— И та фотка, что ты вчера выложила в Инстаграм, стоя здесь? Над тобой были чётко видны цифры на доме.

Её плечи опустились.

— Прости.

— Если ты собираешься выкладывать что-то в соцсети, а я, на всякий случай, считаю, что не стоит, я должен сначала видеть эти фото.

— Ладно, — тихо ответила она.

И, спустившись с крыльца, легко побежала в сторону леса.

Прежде чем последовать за ней, мне пришлось слегка поправить себя.

Она бежала по тропинке из утоптанной земли, не сбиваясь с темпа, не останавливаясь, чтобы перевести дух или размять мышцы. Лёгкая, стремительная, она ловко обходила камни, ветки и упавшие стволы деревьев. Добежав до небольшой реки или широкого ручья, она остановилась, сделала несколько растяжек, а затем, не говоря ни слова и даже не взглянув на меня, развернулась и побежала обратно в лес тем же ровным темпом.

Это начинало меня бесить.

Я хотел её внимания.

Так что я ускорился, как какой-нибудь школьник, которому нравится девочка, но он не знает, как сказать ей об этом. Почувствовав, что я приближаюсь, она тоже прибавила ходу. Улыбнувшись, я ускорился ещё сильнее, так что мы побежали бок о бок.

Она бросила на меня раздражённый взгляд, поджала губы… и резко рванула вперёд с таким ускорением, что я невольно восхитился. Смеясь, я позволил ей снова взять лидерство, пока не заметил, что её силы начали иссякать. Сам едва запыхавшись, я вновь увеличил шаг и догнал её.

— Прекрати, — выдохнула она.

— Что прекратить?

— Гонку.

— Я не гоняюсь с тобой.

Стиснув зубы и уставившись вперёд, она сделала последнюю отчаянную попытку и метнулась вперёд, словно вылетела из катапульты. Я тоже прибавил, и снова оказался рядом.

Это было нечестно — ей приходилось делать три шага на каждый мой, но мне нравилось, насколько она была упряма. Казалось, если она просто будет бежать и молиться, то в итоге обгонит меня. Её руки энергично двигались в такт шагам, лицо раскраснелось, дыхание сбилось.

Когда впереди показалась полянка, я немного сбавил темп, позволяя ей вырваться вперёд.

Но, пытаясь затормозить, она потеряла равновесие и рухнула на траву позади костровой ямы.

Распластавшись, раскинув руки и ноги, она лежала на спине, тяжело дыша.

Я подошёл ближе.

— Ты в порядке?

Она кивнула.

— Я выиграла.

Я усмехнулся.

— Ты выиграла.

— Ты поддался?

— Хочешь знать правду?

— Нет. — Она закрыла глаза. — Не могу дышать. Сейчас умру.

Я сел рядом, закинув руки на колени.

— Не в мое время.

Она приоткрыла один глаз и посмотрела на меня.

— Ты бы сделал мне искусственное дыхание?

Она что, флиртует?

— Я бы сделал всё, что нужно, — спокойно ответил я.

— Хм.

Она снова закрыла глаза.

Мы молчали несколько минут, просто отдыхая, выравнивая дыхание, успокаивая сердцебиение.

Ветер приятно охлаждал разгорячённую кожу, играл краем её шорт.

Мой взгляд медленно скользил по её телу — от маленьких ступней вверх по бледным бёдрам, к изгибу талии, обнажённому животу, затем выше, к спортивному топу, испачканному потом.

Её соски напряглись.

Я представил их — светло-розовые, как лимонад, и мой пересохший рот затосковал по вкусу. Я почти чувствовал, как их твёрдые кончики касаются моего языка, скользят по губам…

И тут я заметил, что она смотрит на меня.

Чёрт.

Я резко отвёл взгляд в сторону леса.

Тишина затянулась. Я ожидал, что сейчас она обвинит меня (и справедливо) в том, что я её разглядываю.

Но вместо этого она задала вопрос:

— Ну, так какова твоя история, Ксандер Бакли?

— Моя история?

— Да. — Она повернулась на бок, опёрлась головой на ладонь. — Где ты вырос, есть ли у тебя братья и сёстры, всегда ли ты был таким властным? Твоя история.

Я откинулся на локти.

— Вырос недалеко отсюда, в городке под названием Гавань Вишневого дерева. У меня один старший брат, два младших и одна младшая сестра. Что касается властности… — Я усмехнулся. — Уж кто-кто, а Остин — он у нас старший — был куда хуже. Я ненавидел, когда мне указывали, так что сам тоже никого не строил. Я был скорее сорвиголова, чем командир.