– Как вы смеете разговаривать с ним, когда он скорбит?

– Я уверен, что он очень расстроен, - сказал Ваймак без капли сочувствия.
– Он не сказал об этом прямо, но к тому времени, как я ему позвонил, Андрич уже надрал ему задницу. Я сказал ему, что мы оплатим твои медицинские счета за то, что вмешались до того, как нас пригласили, и я согласился своевременно сообщать ему о твоем выздоровлении. Такая же договоренность была у нас, когда Кевин приехал на юг. Он знает, что я могу быть осторожным, когда мне это удобно.

Жан не был уверен, от чего у него скрутило живот - от сожаления или от отвращения. Ваймак даже не подозревал, насколько шатким было его положение. Хозяин не был заинтересован в дестабилизации положения команд первого дивизиона, вмешиваясь в работу тренеров, поэтому, пока Ваймак не вынудит его вмешаться, он не станет нападать, каким бы раздражающим он ни был.

Рико, с другой стороны, уже больше года хотел убить Ваймака. Сдержанность Рико могла быть вызвана страхом перед возмездием дяди, но Жан знал, что в основе этого лежало знание, чей Ваймак отец. Он прочитал письмо Кейли почти столько же раз, сколько и Кевин. Рико еще не мог переступить эту черту и ненавидел эту часть себя.

Жан лениво подумал, понял ли это Кевин.

– Где Кевин?

– В Голубом Хребте, - сказал Ваймак.
– Лисы арендовали домик на весенние каникулы.

– Только не Кевин, - настаивал Жан.
– Он бы не уехал так далеко от корта.

– Уехал, так как был должным образом мотивирован, - сказал Ваймак, продолжая свою нелепую ложь и беззаботно пожимая плечами.
– Они должны вернуться в город в эти выходные. Я думаю, в воскресенье? Если ты хочешь поговорить с ним, я попрошу его зайти, как только он распакует вещи. Кстати, о местной королеве драмы...
– Начал Ваймак, но ему потребовалась минута, чтобы сообразить, как правильно подобрать слова.
– Не знаю, осознаешь ли ты это, но я знаю, что он за человек. Твой так называемый хозяин, - сказал он с нотками ненависти в голосе, - и этот его сучий племянник. Кевин сказал нам правду, когда перевелся, чтобы мы знали, во что ввязываемся. Я знаю, почему ты думаешь, что должен вернуться в Эвермор, и я знаю, что тебя там ждет. Я сожгу этот дом дотла, прежде чем позволю ему снова прикоснуться к тебе.

Если его руки когда-нибудь снова начнут работать, Жан задушит Кевина до смерти, когда увидит его в следующий раз.

Рене начала переписываться с ним в начале января, но Жан две недели ждал, прежде чем ответить на какие-либо из ее веселых вопросов. И только когда она сказала: «Кевин рассказал мне все», Жан, вздрогнув, нарушил свое молчание. Узнать, что Рене знала о семье Морияма, было достаточно сложно, но Жан предположил, что Кевин доверился ей из-за ее прошлого. Услышать теперь, что все Лисы знали, но у них не хватило здравого смысла испугаться, было в десять раз хуже.

С ними было что-то серьезно не так, но Жан не мог сказать об этом, не признав, что Кевин был прав. Тем не менее, он не мог не задаться вопросом, что могло вызвать столь серьезные необратимые повреждения мозга. Возможно, что-то было в воде так далеко к югу? Возможно, отравление угарным газом на корте Лисьей норы.

– Никто меня не трогал, - сказал Жан.
– Я был ранен во время драки.

– Заткнись. Я не прошу у тебя признания, - сказал Ваймак.
– Мне оно не нужно, особенно когда ты так выглядишь, и особенно после того, как мне пришлось встречать Нила из аэропорта в декабре. Но мне нужно, чтобы ты знал, что мы знаем, чтобы ты поверил мне, когда я говорю, что мы сражаемся с широко открытыми глазами. Рене знала, чем рискует, отправляясь за тобой. Она сделала этот звонок, зная, с кем имеет дело, и мы будем на ее стороне, чего бы нам это ни стоило.

– Никто не просил ее делать это, - сказал Жан.
– Если вы не хотите отправлять меня в Эвермор, верните мне мой телефон. Я сам организую транспортировку.

– Я выключил твой телефон и положил его в морозилку, - сказал Ваймак.
– Он разрывался, и я очень устал слушать его щебетание. Ты сможешь забрать его обратно, когда мы решим, что делать дальше.

– Нет никаких мы, - настаивала Жан.
– Вы не мой тренер.

– Ты имеешь в виду, не твой хозяин.

Жан проигнорировал это резкое замечание.

– Я Ворон. Мое место в Эверморе.

Ваймак сжал переносицу, безмолвно призывая к терпению. Жан по глупости подумал, что это означает, что он изматывает мужчину и выигрывает спор, но тут Ваймак вытащил из кармана телефон и начал что-то набирать. Он поднес его к уху ровно настолько, чтобы убедиться, что он звонит, затем переключил на громкую связь и держал между ними. Жану не пришлось долго гадать: на звонок ответили после второго гудка.

– Морияма.

– Тренер Морияма, это снова тренер Ваймак, - сказал Ваймак. Он бросил понимающий взгляд на Жана, и Жан запоздало понял, что напрягся.
– Извините, что прерываю ваш рабочий день, но мне нужна кое-какая помощь. Жан все время пытается отказаться от моей помощи и встать с постели. Эбби уже сказала, что пройдет еще три недели, прежде чем он сможет хотя бы подумать о путешествии, но Жану нужно еще одно мнение, чтобы успокоить нервы. Не могли бы вы сказать ему, чтобы он сидел тихо, черт возьми? Я на громкой связи.

Хозяин не растерялся, и его ответ был именно таким, какого ожидал Жан:

– Я уверен, что Моро сделает свое здоровье приоритетом. Он знает, как важно его выздоровление для всех нас в Эдгаре Аллане.

Жан услышал скрытое послание громко и ясно: возвращайся домой как можно скорее или будешь страдать от болезненных последствий. Он открыл рот, но Ваймак опередил его, и в его голосе прозвучала сталь.

– При всем уважении, я позвонил вам не из-за банальностей, - сказал Ваймак.
– Если бы мне нужна была эта пустая болтовня, я бы купил в магазине открытку «Выздоравливай» за доллар. До его возвращения на корт минимум три месяца. Прямо сейчас он вам не нужен, и нам не составит труда присмотреть за ним в это время. Скажите ему, чтобы он оставался на месте, пока он еще больше не навредил себе. Пожалуйста.