– Твой друг?

Энтони – друг? Нет, это монстр!

Наконец-то я начинаю приходить в себя и понимаю, где нахожусь. Я в доме, а рядом на кровати сидит дракон. Но как я здесь оказалась?

Это первое, что я спрашиваю у Эйдена.

– Я почувствовал что-то неладное и отправился за тобой, но не знал, куда идти. Но вдруг появился Сумасшедший дракон и указал мне путь.

Сказать, что я удивилась, – это ничего не сказать, я была потрясена. Какое дело Джайдайскому чудовищу до меня? Я не дракон, а всего лишь обуза для него.

– Но зачем? – шепчу я.

– Ты оказалась в подземном лабиринте, – говорит Эйден, про змей не обмолвился даже.

Ну и ладно, буду считать, что мне это показалось, иначе из дома я больше ни ногой. Кстати, о ногах.

Пробую пошевелить ушибленной лодыжкой, ногу пронзает острая боль. Пробую подняться, но рука дракона меня останавливает.

– Не стоит, я только тугие повязки наложил. Несколько рёбер при падении треснули.

Значит, хруст мне не приснился. Как же меня так угораздило? Скоро сюда придёт Тони, как же мне бежать? Я беспомощна!

Стоп!

Дракон меня перевязал?

Я оттягиваю одеяло и с ужасом вижу перетянутые ребра и больше ничего!

То есть Эйден снял кофту, перед тем как сделать повязку. Он видел меня голой!

От осознания случившегося я безудержно краснею. Какой же стыд, и как противно на душе. Ни один мужчина не видел меня в таком виде. Он даже не жених. Вот же гадство! Я сильная, решительная девушка, а хочу разреветься от такого позора.

– Я знаю, о чём ты думаешь, – слышу приглушенный голос дракона. – Зря. Я бы никогда не воспользовался твоей беспомощностью.

– Неужели? А кто всё время бросает пошлые намеки? – со злостью смотрю я на дракона.

Эйден поднимается и, поджав губы, произносит:

– Я никогда не паду так низко, чтобы лапать раненую девушку.

Дракон разворачивается и направляется в сторону двери. Совесть неприятно заскребла.

– Эйден, – кажется, я впервые говорю его имя вслух. Звучит приятно. – Извини. Я благодарна тебе за спасение.

Дракон разворачивается ко мне лицом.

– Не благодари. Я отдал долг жизни.

Гляжу я на дракона и холодею. Его повязки пропитаны кровью. Ведь он сам едва держится на ногах, но сумел меня найти и спуститься в лабиринт. Еще и притащил до дома.

– Твои раны, – надрывно шепчу я дракону.

– Это ерунда, скоро заживёт. – Но бледный цвет его лица говорит об обратном.

Вот же издёвка судьбы. Два инвалида оказались под одной крышей. И кто кого будет выхаживать?

– Кстати, Андреа, – делает паузу дракон. – От чего ты бежишь?

От прямого вопроса Эйдена меня передёргивает. Откуда он узнал? Неужели видел Энтони?

По его глазам невозможно что-то прочитать.

– С чего ты взял? – нервно улыбаюсь дракону.

– Ты бредила. Вспоминала какую-то Джанет и постоянно говорила что-то про убежать и спрятаться.

Он не знает, а только предполагает. Возможно, у меня получится как-то выкрутиться?

– Джанет? – стараюсь, чтобы мое хорошее настроение было правдоподобным. – Это соседская девочка, моя ровесница. Мы в детстве играли в прятки, и эта негодница всегда меня находила, – сейчас я рада, что Эйден не чувствует дракона, потому что, возможно, зверь способен определить ложь.

– Ты мне позже расскажешь о себе подробнее, а сейчас я уйду готовить ужин. Ты проспала сутки.

– Тебе нужно обработать раны и перевязать их. – Хочу подняться, но боль в рёбрах не позволяет это сделать.

– Я, по крайней мере, стою на ногах, лежи. Я всё сделаю сам.

– Но…

– Так и знал, что ты хочешь меня потрогать. Я только за! – Эйден играет бровями и, соблазнительно улыбаясь, приближается ко мне.

– Нет! – слишком поспешно выпаливаю и вскидываю руки, останавливая дракона.

Смеясь, Эйден уходит.

Как долго мне удастся скрывать от него правду? Как скоро Энтони до меня доберётся?

Как же не вовремя я провалилась в этот злополучный лабиринт. Ведь даже убежать не могу. Ирония судьбы. Я сбежала в самое надёжное место от мужа, но он и здесь меня нашёл. Вот уж точно «добегалась».

Сомкнув веки, решаю отдохнуть. Паникой ничего не сделаешь.

Заледеневшими руками цепляюсь за гроб герцогини. Внешне не роняю ни слезинки, я стойкая, сильная, как и приказывала бабуля. Но внутри умираю. С уходом бабушки гаснет часть меня. Я и не думала, что так тяжело терять близких.