Рядом стоял протоспафарий прасинов Бамбали. Он понимающе посмотрел на склоненных актрис, чьи легкие туники позволяли рассмотреть гораздо больше, чем положено приличиями, но увидев мой взгляд, пожал плечами.

— Ладно, что там у вас? — недовольно спросил я, продолжая играть комедию и строя из себя сладострастного идиота. — Неужели нельзя отложить встречу на потом?

Донатина страдальчески закатил глаза, а протоспафарий низко поклонился.

— Император, мы готовы ждать вашего визита сколько угодно, но сегодня факционарии прасинов и венетов хотели лично доложить вам о своей покорности. Также они хотят преподнести вам некоторые дары в знак своего беспрекословного повиновения.

— Это уже интересно, — сказал я. — И что там за подарки?

— Слитки золота и серебра, император, — снова склонился Бамбали. — Фактически, они отдают вам всю партийную казну.

— Ого, это весьма щедрый подарок с их стороны! — закричал я, а зрители с ближайших рядов недовольно покосились на нас. — Ради такого я действительно готов пожертвовать обществом этих любезных актеров. Впрочем, давайте сделаем так, я просто возьму их вместе с собой и они скрасят нашу беседу! Как вы считаете, это вполне удобный способ, чтобы совместить приятное с полезным?

Донатина снова закатил глаза, а Либерия открыла рот от изумления. Лицо Бамбали неуловимо изменилось, стало из любезного презрительным и недовольным, но всего на доли секунды. Затем он все также радостно улыбнулся.

— Желание императора закон для нас, — сладко пропел он. — Разве мы можем что-либо диктовать победителю битвы при Равенне? Как он скажет, так и будет.

Я приветливо кивнул грегсу и он, шепнув на ушко актрисам, быстро отправил их вместе со мной, а актеры столпились сзади. Я взял двух девушек за тонкие талии, причем актриса справа была чуть ниже меня ростом, а слева выше почти на голову, и направился вместе с ними к зрительским местам, собираясь подняться по каменной лестнице на самый верхний ряд.

— Мы несказанно рады украсить ваше общество, — прощебетала актриса пониже, а та, что повыше, поощряюще улыбнулась.

— Осмеливаюсь надеяться, вы будете щедрым покровителем искусств, император, — заметил сзади один из актеров, тот, что играл Маккуса-простака. — Не часто наши представления посещают особы столь высокого ранга.

— Что это значит? — подала голос сзади разъяренная Либерия. — Ты что, пойдешь на встречу с этими шлюхами?

Ох, проклятье, я совсем забыл, что моя девушка может устроить скандал. С другой стороны, это даже полезно, если я хочу хорошенько взбаламутить воду в этом сонном пруду, где тихо плавают зубастые щуки, чтобы как раз и поймать их.

— Милая, ты все неправильно поняла, — сказал я, оборачиваясь. — Это актрисы, с которыми я хочу познакомить моих друзей. Самому мне от них ничего не надо.

— Знаю я твое «Ничего не надо»! — закричала девушка, привлекая к нам еще большее внимание.

Затем она попыталась наброситься на меня, но не смогла пробиться сквозь актеров. Содрала с одного из них маску и метко швырнула в меня. Актрисы рядом со мной сочувственно хихикали.

— Милая, мне надо спешить на встречу, — сказал я, решив продолжить восхождение дальше. — Сейчас тебя отвезут во дворец, а там мы решим наше маленькое недоразумение.

— Ты мерзкая сволочь! — кричала Либерия, вырываясь из рук Камахана. — Чтоб ты сдох, ненавижу тебя!

Я сокрушенно вздохнул и отправился вверх по лестнице. Зрители оглядывались на нас и я ежеминутно ожидал, что они узнают меня. Сзади шли актеры, затем сквозь них пробился Бамбали, а Донатина безнадежно отстал.

Крики взбешенной девушки долго раздавались снизу, а затем умолкли. Я оглянулся и увидел, что Либерия выбежала из театра. Ладно, может быть, это даже к лучшему, ей незачем присутствовать на предстоящей встрече.

На сцене между тем поднялся занавес и вышли поэты, декламировать стихи.

— Сюда, пожалуйста, доминус, прошу вас, — сказал Бамбали, указывая мне путь.

Мы поднялись на самые верхние ряды, обычно не самые почетные у публики, потому что отсюда сцена была видна хуже всего. Тем не менее, если смотреть на город, то, наоборот, вид отсюда открывался замечательный. День уже постепенно клонился к вечеру и заходящее солнце освещало покатые крыши домов и золотило весеннюю листву деревьев.

Сейчас эти ряды были свободны от зрителей, только в самой высшей точке устроили нечто вроде триклиния, установив каменные столы и расставив клинии рядом с ними. Ужин на свежем воздухе, что может быть еще лучше.

За столами на клиниях возлежали Веттониан и Бланд, а еще двое их ближайших соратников. Чуть поодаль стояли шестеро вооруженных воинов из числа сторонников партии.

При моем приближении факционарии сначала остались на местах и поднялись только чуть погодя, медленно и неохотно. Скользнули хмурыми взглядами по актрисам и скривились.