Я сказал, что трахал женщин… Я не трахался с женщинами.

В этом была разница.

Конечно, в последнее время все они были блондинками. Да какая угодно: блондинка или рыжеволосая, но никогда не брюнетка. Никого, кого я мог бы случайно принять за Бейли.

Я никогда не собирался делать этого, и не имело значения, как сильно мой член умолял об обратном. Если она и не была под запретом, потому что мы выросли вместе — наши матери были лучшими подругами, — то ее определенно нельзя было трахнуть, потому что по сути дела она принадлежала Летти.

А я ничего не крал у своей дочери.

Черт возьми, ни за что. Девочка заслуживала всего мира, и это было именно то, что я собирался ей дать.

На третьем километре я сорвал с себя футболку, вытер пот со лба, прежде чем отбросить ее и пробежать еще два. Нет ничего лучше небольшой пробежки, чтобы избавиться от сексуального напряжения.

Это пройдет. Я привыкну к тому, что Бейли здесь. Она станет мне сестрой, и все эти сексуальные позывы исчезнут. Не то чтобы они у нее были. Черт, тогда у нас двоих были бы проблемы.

Но это был просто чертовски возбужденный я, страстно желавший девушку, которая никогда мне не достанется, а я больше не был маленьким мальчиком. Я был взрослым мужчиной, игроком команды НХЛ «Сиэтлских Акул» и лучшим, черт возьми, гриндером в лиге. Что еще более важно, я был отцом Летти, и поскольку у ее матери было столько же материнского инстинкта, сколько у гребаного камня, я был всем, что было у Скарлетт.

Меня должно было быть достаточно.

Более чем достаточно.

Я должен был быть всем.

Раздался сигнал шестого километра, и я снизил скорость беговой дорожки, разминая плечи и мышцы, прежде чем отправиться в душ.

Это было именно то, что нужно. Я поздравил себя с тем, что удовлетворил свои низменные потребности вместо того, чтобы наброситься на свою няню, когда поднимался по лестнице. Посмотри на меня, такой цивилизованный и все такое прочее.

Я был так сосредоточен на своих ногах, что не заметил Бейли, на ступеньках третьего этажа, пока чуть не столкнулся с ней.

— Черт, прости, — сказал я, хватая ее очень гладкие, очень обнаженные плечи.

— О, это моя вина! Летти попросила еще воды, и я принесла ей стакан, — сказала она, но я едва ее расслышал.

К черту мою жизнь. Это то, в чем она спала? Светло-фиолетовые шелковые шорты едва прикрывали ее бедра, а тонкие бретельки топа в тон выглядели достаточно хлипкими, чтобы можно было разорвать. Своими зубами.

Один. Хороший. Укус.

— Гейдж?

Мои глаза закрылись. Почему мое имя слетает так чертовски хорошо с ее уст?

Я почувствовал, как ее пальцы мягко коснулись моей влажной от пота кожи.

— Эй, ты в порядке? Это из-за плеча?

Я сглотнул и открыл глаза, качая головой с вымученной улыбкой.

— Не-а, я в порядке.

Ее глаза были широко раскрыты, золотые искорки плясали среди зеленых завитков, когда она изучала мою грудь, прикусив нижнюю губу зубами.

— Ты уверен? Я имею в виду… могу приложить лед или растереть?

Ее лоб сморщился в тот же момент, когда мой член затвердел при мысли о ее великолепных, талантливых руках на мне — руках, которые создавали шедевры абстрактного искусства. Боже, последнее, что мне было нужно, это чувствовать эти руки на своей коже.

Очевидно, пробежка сработала не так хорошо, как я думал.

Мне нужно было выкинуть ее из головы, пока я не испортил единственное хорошее, что у меня было.

— Знаешь, я думаю, что мне стоит ненадолго уехать. Ты справишься с Летти? — спросил я, глядя куда угодно, только не на грудь без лифчика, которая поднималась и опускалась мне в лицо от ее дыхания.

— Да, конечно. Не торопись. Постарайся расслабиться, ладно?

Я кивнул, затем чуть не выругался, когда подумал кое о чем.

— Черт, иногда я привожу женщин домой…

Она слегка рассмеялась.

— Я хорошо осведомлена о твоей ночной жизни. Это твой дом, Гейдж. Не стесняйся, — она развела руками, — делай то, что делаешь всегда. Серьезно, никакого осуждения.

Я снова кивнул — как идиот — и отступил вверх по лестнице, прежде чем смог еще больше выставить себя идиотом или сказать ей, почему мне действительно нужно было уйти.

Приняв душ и переодевшись, я помчался прочь из своего дома в своем «Астон Мартине» навстречу с лучшими друзьями и женщинами, которые хотели единственное, что я был способен дать: свое тело.