— Картины на каждый день после Дня благодарения, — сказала она, не проронив ни слезинки — не от моей принцессы-воительницы.

Это были потрясающие картины, которые она написала сама — некоторые изображения узнаваемы, например, бабочка или дракон, — но ее абстракции были самыми красивыми, самыми впечатляющими.

«В ней уже так много от тебя», — шептал голос в моей голове, дразня меня мыслью, что Летти действительно могла бы быть моей, если бы я не уехала.

Я резко втянула воздух, прижимая книгу ручной работы к груди. Сказала ей, что вернусь, что люблю ее, что она самая удивительная маленькая девочка, которую я когда-либо встречала. И она это знала. Любовь, которую я испытывала к ней, не была вопросом в ее сознании, что отличало меня от Хелен. И я продолжала напоминать себе об этом каждый раз, когда мой желудок сжимался при мысли о том, что у Летти появиться новая няня.

— Хотите что-нибудь выпить, мисс? — Милая стюардесса вырвала меня из моих запутанных мыслей.

— Алкоголь. Мне все равно, что это будет. Просто продолжайте приносить выпивку, пожалуйста.

Я откинула голову назад, когда она кивнула и протянула мне крошечный бокал красного вина. Я отхлебнула его, наслаждаясь теплом, когда он скользнул по моему горлу.

Глядя в окно, на бескрайнее голубое небо, простиравшееся передо мной, я задавалась вопросом, какой будет эта новая жизнь и как она сравнится с теми несколькими блаженными месяцами, которые я провела, когда Гейдж был моим, а мечта о семье была достаточно близка, чтобы ее можно было коснуться.

Глава 17

Гейдж

Бейли ушла.

Единственная женщина, которая, как я думал, останется.

Она даже не потрудилась попрощаться, не предупредила меня честно и не дала шанса найти какой-то компромисс.

Я хотел, чтобы было больно, чтобы я почувствовал какую-то боль, агонию или даже гнев, но вместо этого просто оцепенел. Последняя неделя прошла как в тумане. Я записал Летти в список ожидания в дошкольное учреждение на следующий год, каким-то образом добрался до врача на обследование, а затем на тренировку, но все остальное было как в тумане. Сюрреалистично.

— Гейдж! — прикрикнула мама, и я оторвал взгляд от того места, где я пялился на Летти на ее крепости, мои руки обхватили кофейную кружку.

— Что? — спросил я.

Она вздохнула.

— Этот заявитель свободно говорит по-норвежски и имеет отличные рекомендации. — Она перетасовала бумаги на столе во внутреннем дворике. — А еще у нее красивые ноги, — пробормотала она.

— Нет, — автоматически ответил я. — Найди мне кого-нибудь старше шестидесяти. Больные ноги. Чтобы не было ни малейшего шанса, что я когда-нибудь снова влюблюсь в няню.

Она усмехнулась.

— Послушай. Я знаю, ты расстроен из-за отъезда Бейли, но на самом деле…

— На самом деле, что? Я люблю ее, мама. Я люблю ее, а она ушла. Я не расстроен. Я примерно на четыре шага дальше этого.

Она потянулась через стол, чтобы слегка взять меня за запястье.

— Я знаю, и мне очень жаль. Просто у вас двоих были такие разные взгляды на свое будущее.

— Она даже не попыталась. Я понимаю, она не могла отказаться от Парижа. И не виню ее. Я бы не смог уйти из НХЛ…

Я посмотрел туда, куда взбиралась Летти. Она достигла вершины своей крепости, а затем помахала мне рукой, послав воздушный поцелуй. Я поймал его и бросил обратно.

Может быть, этого было достаточно. Может быть, мне и не нужен был хоккей. Как сильно я мог бы нуждаться в этом, если бы знал, что брошу все это, чтобы защитить ее… или вернуть Бейли в свои объятия. Было ли вообще что-нибудь, чего я не сделал бы, чтобы вернуть ее?

— Я скажу одну вещь по этому поводу и ни слова больше, — сказала мама.

Я встретил ее мрачное выражение лица, но промолчал.

— Если ты категорично настроен против того, чтобы иметь еще детей, потому что у тебя есть на то основания…

— Мама, — простонал я, моя голова откинулась на спинку стула.

— О, прекрати. Ее мать — моя лучшая подруга. Ты действительно веришь, что мы говорим не о тебе?

— Отлично, — сказал я с саркастической улыбкой, делая глоток того, что теперь было холодным кофе.

— В любом случае. Если это так, то да, у вас возникла проблема, которая серьезнее, чем ты можешь себе представить и преодолеть. Но если ты делаешь это, потому что думаешь, что она похожа на Хелен — потому что боишься, что Бейли тоже оставит тебя, тогда, мой дорогой… ты ведешь себя как самый настоящий идиот.

Кофе полился у меня из носа.

Черт, это было больно.

Я вытер жидкость с лица, и открыто уставилась на маму.

— Прошу прощения?

— Она не Хелен.

— Я знаю это, — сказал я, проводя руками по волосам. — Ты же не думаешь, что я не хочу еще детей? Я люблю Летти. Она была бы феноменальной старшей сестрой и даже сама мысль о том, чтобы завести еще одну маленькую девочку с улыбкой Бейли… Черт возьми, да, я хочу этого. Но что произойдет, когда она предпочтет искусство нам, как сделала это сейчас? Что произойдет, когда я неизбежно все испорчу, и она уйдет? Неужели она бросит уже нас троих? Или мы ввяжемся в неприятную битву за опеку, где дети никогда не будут чувствовать себя комфортно?