— Что такое, Мишка. Есть мысли по этому поводу? — усмехаясь, поддел призрака воевода.

— Есть, — не обращая внимания на насмешку, ответил Михаил. — Эта печать сломается и тогда запечатанная под ней нечисть вырвется на свободу. И тогда в станице ни одной живой души не останется. Потому, нужно принимать меры уже сейчас.

— Да какие тут меры можно принять, кроме как собирать манатки и бежать? — спросил воевода, — довольствуясь настороженностью людей, собравшихся за столом.

— Не нужно никуда бежать с земли, на которой предки похоронены, — возразил ему кузнец. — Просто нужно чурками станицу окружить. Тогда в станице будет безопасно. Духи предков встанут на стражу своих потомков и ни одна дрянь не сможет пересечь границу между миром живых и другими мирами.

— Чурки? — удивился Генкин отец. — Да у нас уже давно никто чурки не бьёт. Ну разве что зимой, для растопки печей.

— Да я не об этих чурках говорю, а о столбах высотой с человека, — отмахнулся кузнец, — В наше время не только обрубки от поленьев чурками называли, но и высокие столбы с вырезанными на них человеческими ликами. Такие столбы устанавливали на границах городов и деревень, проводили ритуал умасливания, после чего в эти столбы вселялись духи предков, становясь чурами — хранителями границ между мирами. Такое шло на пользу и мёртвым и живым. Живые получали надёжных и верных хранителей и защитников, а мёртвые получали право искупления.

— Какое ещё искупление? — заинтересовался Максим.

— Тут все взрослые люди. Каждый понимает, что человек не всегда при жизни одно добро творит. Среди нас много грешных душ, которые не могут упокоиться после смерти из-за тяжести своей вины. Ходят потом такие не упокоенные души, постепенно превращаясь в злых духов, и не могут уйти в мир иной, не могут переродиться. Вон, воевода тому пример наглядный.

— Чья бы корова мычала. Сам-то тоже не можешь уйти и переродиться, — хмыкнул воевода.

— Я сакральная жертва в отличие от тебя. А ты грешник, которого казнили и не упокоили в назидание другим, — возразил кузнец. — Но сейчас речь не о том. Главное, что не упокоенные души, смогут вселиться во время ритуала в этих чурок и начать свой путь искупления. В течении тысячелетия они будут хранить земли своих потомков от зла верой и правдой, а после смогут переродиться или что получше.

— Что получше, это как? — тут же поинтересовался Николай.

— Об этом вам пока рано знать. Главное, что в округе злых духов станет на порядок меньше. Ни один из них не упустит шанс на искупление и новую жизнь, а потому будут верными и надёжными хранителями — чурами, — ответил кузнец. — Поэтому я и предлагаю как можно скорее чурками границы станицы украсить.

— Эх, — вздохнул Генкин отец. — Если бы мне пару лет назад кто-то, подобное посоветовал, я бы пальцем у виска покрутил и сказал, что этот человек спятил. Но сейчас, нечисть стала реальной частью нашей жизни. Весь этот эфир. Все эти новые вещицы, работающие на нём. Всё это, заставляет верить тебе кузнец. Если ты, считаешь, что это спасёт наши жизни, я готов делать и устанавливать эти столбы — чурки. Знать бы ещё как их правильно делать.

— Я научу как правильно, — откликнулся кузнец. — Главное материал для них найди и людей для работы.

— За этим не заржавеет. Через час казаков соберу. Тебе только и останется, что руководить нами.

— Тогда решено. Михаил со станичниками чурами займутся, а мы с печатью и прочим разобраться должны. Есть по этому поводу мысли? — поинтересовался Максим, недвусмысленно посмотрев на воеводу.

— А ты чё на меня так пялишься, сопля? — тут же взбеленился злой дух. — Мысли у меня точно есть, но чтобы узнать правильные они или нет, мне нужно кое-что разузнать.

— И что же нужно разузнать? — продолжая пытливо смотреть на злого духа, спросил Макс.

— Местные легенды о нечистой силе. О местах с историей. Знаете такие?

— Да тут только одно место с легендами и историями имеется, — ответил отец Генки. — Ханское озеро. Правда о нём много сказок придумано, какая из них настоящая легенда, а какая миф или полный вымысел никто не знает.

— Рассказывай все, потом разберёмся, — попросил воевода, угощаясь самогоном из стакана накрытого куском хлеба, что стоял на пустой тарелке перед ним.

— Если ехать от пруда дальше по дороге в сторону моря, можно попасть на берег Ханского озера, что вот уже сотню лет как объявлен имперским заповедником. В этом озере солёная, морская вода, а под ней метра четыре лечебной грязи вместо дна. Первая легенда гласит, что на берегу этого озера хан построил роскошный дворец и привозил в него своих жён, которым полюбилась эта чудесная грязь. Стоило женщинам обмазываться ею на часик другой в течение семи дней, как молодость и красота возвращалась к ним. Морщинки на телах красавиц разглаживались, а кожа становилась гладкой и бархатистой. Потому жёны хана, наведывались на озеро не менее одного раза в год и часто теряли в лечебной грязи свои украшения. Потому нет — нет, да и находят драгоценные украшения рыбаки, что таскают с озера кефаль. Потом разразилась очередная война, и ханский дворец был разрушен, — рассказал первую легенду Генкин отец. — Только мы с мужиками пытались отыскать руины того дворца, но так ничего и не нашли. Значит, врёт первая легенда. Потому, больше веры во вторую. Которая говорит о том, что дворец действительно был, но стоял он не тут, а в нашем районном городке Ейске, а здесь на озере стояла артель по добыче соли для ханского двора. Соль в те далёкие времена ценилась на вес золота, а потому за ней на озеро стекались купцы со всех краёв. Платили за излишки в основном серебром, а иногда и драгоценностями. Потому в озере полно дорогих вещиц, что рыбаки порой вылавливают. А ещё большое количество потерянных серебряных монет, объясняет наличие в воде частиц серебра, что делает ил со дна лечебной грязью. Хотя, тоже маловероятно. Это ж, сколько серебра нужно было потерять, чтобы вся вода им пропиталась, — добавил мужчина. — Есть ещё и третье сказание. В нём говорится о том, что в давние времена буйствовал на море пират по кличке Хан. Этот Хан был таким могучим и дерзким, что грабил не только торговые суда в двух морях, но и не брезговал набегами на прибрежные города. Так достал местных казаков, что те решили извести лихого человека и устроили ему засаду. Была у Хана одна привычка. Он часто требовал дань с прибрежных жителей. Говорил, платите дань и я вас не трону. Вот и с наших предков потребовал, казаки пообещали. Сказали, дань вместе с красавицей на берег залива принесут и оставят, — Отец отхлебнул из кружки чай и продолжил. — В то время не было ещё озера, а на его месте был мелкий залив, куда морская вода заходила, стояла месяц другой, а потом уходила. Вот и подгадали казаки нужный момент, перед тем как вода сойдёт. Собрали богатую дань, погрузили на лодку вместе с приглянувшейся Хану девицей и оставили посередине залива. Хан приплыл, забрал добро и девку, а вот назад уплыть не смог. Вода сошла и корабль начало затягивать в многометровый ил, как в болото. Так и похоронили в той грязи пирата по кличке Хан вместе с его кораблём, и всем, что было на борту, включая людей. Никому не позволили казаки спастись.

— Красивая легенда, — улыбнулся Олег. — Только рассказчик из вас ни какой.

— Ничего. Придётся слушать, — улыбнулся отец. — Выбора у вас нет, всё равно. Придётся выслушать самую старую легенду, про то место, что сейчас зовётся Ханским озером. В те времена далёкие, люди только начали оседать в этих краях, только начинали осваивать плодородные чернозёмы, а мелкий залив, пересыхающий летом и наполнявшийся морской водой к зиме, уже был. Как была уже и многометровая толща грязи, только начинавшая накапливать свои лечебные свойства. И уже в те времена жил в той толще грязевой сильный дух, одинокий, озлобленный. Он появился в те стародавние времена, когда на месте этих земель бушевал океан, разрастались кораллы, становясь фундаментом для будущего континента. В те далёкие дни появилось существо, сильно напоминающее современных актиний. Оно росло, развивалось, обрело дух и силу. Существо жило, стремилось к совершенству, а природа шла своим путём, меняя климат, сдвигая континенты. Настал миг, когда океан превратился в море, а на месте кораллов появилась земля, забирая жизни всех, кто был дорог существу, которое продолжало жить даже в изменившихся условиях. Оно осталось одно не в силах изменить свою природу и уйти, так и осталось навеки прикованным к месту своего рождения. Одиночество, потери, изменения среды обитания озлобили его дух, и существо решило приложить все силы, дабы изменить свою форму, обрести душу и уйти из этого места, что прежде было счастливым домом. Но одинокая злоба, завладевшая его духом, толкнула существо на неправильный путь обретения души. Оно стало забирать жизни всего живого, до чего могли дотянуться его щупальца, которые оно раскидывало во все стороны, словно сеть. Существо бесчинствовало, неся беды людскому роду, и люди взмолились высшим силам, и высшие силы откликнулись на мольбы.