– Да не пойдут они ни к какому психологу, детская психика – гибкая, сами все забудут, а будут зацикливаться, пучок крапивы поможет лучше любого мозгоправа!

Спорить с ней никто не стал, но выводы были сделаны. Форсов уже передал Светлане контакты специалистов, работающих с маленькими детьми.

Они сделали все, что могли, однако Таису все равно не покидало ощущение, что недостаточно, что можно было изменить больше… Но кто бы не отказался отмотать время вспять?

Она понимала, что это пройдет. Если бы после задания ей и Матвею полагался отдых, мрачные мысли еще некоторое время не давали бы ей покоя. Но Таиса уже знала, что их ждет новое дело, срочное, обеспокоившее даже Форсова. И может оказаться так, что очень скоро об отдыхе ей доведется только мечтать.

В квартире, конечно же, уже провели уборку, но ровно настолько, насколько это было необходимо. Отсюда забрали остатки ингредиентов, из которых очередной «народный умелец» сумел бы сконструировать бомбу. Гарик изначально отметил, что некоторые продукты бытовой химии в России не продаются, их Прокопов каким-то образом заказал из-за рубежа… якобы. Нет, теоретически, он мог такое сделать. Но это плохо сочеталось с тем психологическим профилем, который можно было создать на основе слов его дочери.

Осматривая квартиру Прокопова, Гарик склонялся к мысли, что Ирина, скорее всего, права. В жилище ее отца царил тот тип бардака, при котором передвигаться можно только по протоптанным среди хлама дорожкам. Причем речь шла не о каком-то бытовом мусоре, который превратил бы квартиру в обиталище хордера. Мусор Прокопов как раз выбрасывал, а чувство захламленности возникало, потому что в ограниченном пространстве скопилось слишком много книг, бумаг, журналов и газет. Относительно чисто было только в том углу, который Алексей использовал для съемки своих роликов, да еще на кухне, где он предположительно создал бомбу.

Гарик остановился возле стола, на котором остались теперь разве что разводы от бытовой химии. Белый порошок на темной столешнице навевал ассоциации, которым тут совсем не место – и которые отказывались оставлять его в покое. Гарик даже на пару секунд прикрыл глаза, заставляя себя снова мысленно прочертить границы. Да он тут дело о теракте расследует, его личные проблемы по сравнению с таким – ничто!

Хотя, конечно, понятие «теракт» в этом случае приходится использовать условно. Гарик наугад выбрал одну из стопок документов, начал просматривать бумаги. Ни там, ни вообще в квартире не было идеологической литературы. Люди, которые решаются на самоубийство с сопутствующим убийством, нуждаются в искренних идеях, иначе ничего не получится. Значимых идеях! Прокопов же был далек от религии, политикой он интересовался ровно настолько, чтобы представать в обществе мятежной непокорной личностью. Но все это – игра на публику. Если бы он хотел кому-то отомстить, разве не пошел бы он в здание какого-нибудь крупного издательства? Вон, сколько у него тут писем с отказами! Обмотался бы ими и поджег себя. Какой смысл устраивать взрыв в торговом центре, где собрались разве что младшие редакторы, которых неизменно бросают на такие мероприятия?

Хотя бесполезно зацикливаться на этом… Гарик давно уже был согласен с Форсовым: никакую бомбу Прокопов не взрывал, в момент своей смерти он покоился где-то в недрах буквы «А». Почти ироничная смерть для того, кто годами объявлял себя хранителем литературного языка. Следовательно, чертеж бомбы, который подсунули полиции, был не совсем верен. Такую можно взорвать только вручную, но тот, кто это сделал, умирать явно не хотел, он был рядом – но он выжил.

Гарик уже побывал на складе и осмотрел то, что осталось от декораций. Безупречная работа – и сложная. Все эти буквы, цифры, цветы обладали куда более замысловатой конструкцией, чем требовалось. Металлический каркас, дорогие материалы, замки… Зачем? Слепили бы такую же ерунду из папье-маше – и нормально! Все равно настолько специфический декор больше никогда не понадобится.

В «Студии Коляды» наверняка заметили бы это, если бы подобный дорогущий проект предложил кто-то из их постоянных сотрудников. Но чертеж разработал иностранец, аж канадский дизайнер, импортный! Его правоту приняли без каких-либо вопросов. Дорого и сложно? Ну так это ж канадские технологии, а не какая-нибудь местная поделка!

В итоге эти «канадские технологии» унесли жизни девяти человека, но и на это упорно закрывают глаза.

В квартире ловить было нечего, но Гарик и не надеялся, что мгновенно обнаружит тут все ответы. Это место подготовили к приходу экспертов – которые далеко не дураки. И в этом тоже чувствовалась работа профессионала.

Единственной ниточкой пока оставалась загадочная женщина, которая вроде как встречалась с Прокоповым. Ирина считала, что это лишь любовница, которая по каким-то причинам скрывала роман. Профайлер же готов был поспорить, что загадочная женщина – профи, причем покруче, чем Юбер Борселье. Именно она подбросила улики в квартиру, она же наверняка питала иллюзии Прокопова, убеждая его, что он носитель безупречного вкуса и очень нужен современной литературе. Она не попалась ни одной камере наблюдения – из тех, что были расположены неподалеку от дома. Случайно такое мало кому удается, у нее были ресурсы, чтобы определить, какую территорию эти камеры охватывают.

Но с людьми дела обстоят сложнее, их поведение так легко не просчитаешь. Поэтому, покончив с изучением квартиры, Гарик отправился приставать к соседям – не всем подряд, только тем, кто, по сведениям Ирины, видел «загадочную незнакомку». Каждый из свидетелей по отдельности был почти бесполезен, эти люди не присматривались к Прокопову и его спутнице, у них были свои дела. И все же каждый хоть одну деталь да подметил, и из этих деталей Гарик теперь создавал портрет. Работа была сродни восстановлению раздробленного в пыль витража, но с этим приходилось смириться.