— Что это значит, кузен? Я хорошо знаю эти слова, но они не имеют никакого смысла. Сорок пять чего?

— Миль в час, — сказал я ему. — Они не хотели, чтобы движение было затруднено из-за чего-то, что двигалось медленнее.

— Реально сорок пять миль в час? — голос Харва звучал неуверенно. — И это медленно?

— Машины могли бы ехать вдвое быстрее и даже втрое, по хорошей дороге, — сказал я ему. — Но это было противозаконно.

— Для меня это звучит безумно, — признался Харв. — Неудивительно, что все развалилось. Сорок пять миль в час, — размышлял он. — Дом находится примерно в полутора милях отсюда. Это значит, что я мог бы съездить туда и обратно за... — Он сделал паузу, чтобы подсчитать. — Примерно две минуты, — заключил он. — Человек едва сможет сесть и встать за такое время. Безумие.

Когда мы поднялись на холм, я увидел в низине упавшие арки и разбитую плиту того, что когда-то было межштатным путепроводом с эстакадой. Ржавые машины были свалены в кучу ближе к центру, где главный пролет рухнул в разгар уличного движения; машины и полуприцепы, ехавшие в обе стороны, съехали на обочины, а затем скопился транспорт сзади. Должно быть, они двигались ужасно быстро, вероятно, когда эвакуировали Филадельфию, а затем вернулись обратно, когда не нашли ничего обнадеживающего в этой глубинке. Харв возражал против того, чтобы подойти поближе к месту катастрофы, но я настоял на том, чтобы получше рассмотреть это, должно быть, самое страшное дорожно-транспортное происшествие в истории.

Первый скелет лежал лицом вниз, раскинув руки, примерно в ста ярдах от края ближайшей груды ржавого металла. Он проделал долгий путь для парня со сломанной бедренной костью. Я заметил, что манжета его почти не истлевшего синтетического комбинезона была разрезана, вероятно, для того, чтобы добраться до его часов.

Как ни странно, это был единственный признак мародерства, который я увидел. Харв стоял в стороне и выглядел взволнованным. Я пошел дальше, но он остался на месте. Во всех машинах были скелеты, и почти не было признаков того, что кто-то пытался скрыться с места происшествия. Двери машин были закрыты, сломанные скелеты все еще сидели там, где они были, когда машины остановились. Я прошел весь путь до эстакады, выбирая маршрут между разбитыми машинами. Признаков пожара не было, но на основании одной из бетонных опор главного пролета я обнаружил повреждения от взрыва. Кто-то устроил диверсию. Ничто из того, что я видел в старых газетах, не могло объяснить это, разве что случайный акт насилия, совершенный каким-нибудь разочарованным террористом. Неудивительно, что это место было запретным.

Я вернулся туда, где меня ждал Харв.

— Здесь плохое место, кузен, — твердо заявил он, когда я подошел, словно желая отговорить меня от дальнейших исследований этого места. Но я увидел достаточно: мое праздное любопытство было удовлетворено. Я на мгновение задумался, почему Тоби не послал сюда своих солдат, чтобы собрать всю медь для своих слитков. И золотые и серебряные украшения тоже.

И тут Харв схватил меня за руку.

— Надо убираться отсюда, кузен, — сказал он сдавленным голосом. — С людьми, приходящими сюда, случаются плохие вещи. — К тому времени он уже возвращался тем же путем, каким мы пришли, обогнав меня. Я услышал какой-то звук, и большая собака, похожая на мастифа, выскочила из укрытия сбоку от Харва и бесшумно бросилась на него, если не считать слабого звука шагов по траве. Харв что-то услышал, повернулся, посмотрел в стороны и бросился на собаку; она отвернула в сторону и начала лаять. К тому времени я уже достал револьвер, но по какой-то причине не смог застрелить зверя. Вместо этого я выстрелил мимо нее, и она решила, что у нее есть дела в другом месте. Через мгновение Харв снова был рядом со мной, тяжело дыша, но в безопасности, а собака стояла на своем и лаяла с убывающим энтузиазмом. Это была сука, очевидно, выкармливающая щенков. Мы перелезли через машину и нашли логово с восемью толстыми щенками, которые, пошатываясь, выбежали наружу, чтобы насладиться новым опытом. Я поднял одного и показал его Харву.

— Симпатичный малыш, не правда ли? — предложил я.

Харв наморщил нос.

— Чертов убийца, — пробормотал он, затем, помимо своей воли, пощупал одно бархатистое ухо. — Весьма симпатичный малый, — признал он.

Я протянула ему щенка, и он осмотрел его с большим интересом.

— Слишком худой, — прокомментировал он, ощупывая крошечные ребрышки. — Его легко будет откормить птичьими обрезками.

— И он станет твоим другом на всю жизнь, — сказал я ему. Он посмотрел на меня с сомнением.

— Или его съесть? — спросил он. Я попросил его посмотреть в эти большие карие глаза и сказать, что он думает. Он ухмыльнулся и прокомментировал:

— Не думаю, что мне бы хотелось его съесть.

— Давайте возьмем еще самку, — предложил я, вернулся и выбрал одну из них. Харв с любопытством посмотрел на меня.

— Из них получатся отличные сторожевые собаки, — объяснил я. — Если вы вырастите их щенками, они будут ручными.

— Думаю, Джейни это понравится, — прокомментировал он, и каждый из нас положил по щенку в карман и пошел дальше. Я был очень рад восстановить древние отношения человека с собакой. Мне было немного жаль их маму, но я сказал себе, что у нее все еще осталось шестеро детей.

Харв повел нас в сторону от нашего первоначального маршрута. Мы обогнули близлежащие места крушения и пересекли межштатную автомагистраль, которая здесь была в лучшем состоянии, чем в большинстве других мест.

С другой стороны я мог видеть разбросанные поселения и полосу вновь растущего леса за ними, а вдалеке — башню “Па-отель”. Внезапно я понял, что пора возвращаться к Ренаде, возможно, с ней что-то не так. Тоби не скоро забудет, что она не только была свидетельницей того, как его заперли в чулане, как провинившегося школьника, но и участвовала в его унижении.

Я понял, что должен вернуться — и немедленно. Я сказал Харву, что у меня есть работа, и что я увижусь с ним позже. Я все еще не понимал, как сказать мужчине старше меня, что я его прадедушка. Он воспринял это спокойно, только поинтересовался, почему он не может пойти со мной. Я пожелал ему и Джейни удачи, отдал ему своего щенка и сказал, что вернусь. Затем я зашагал по заросшему сорняками участку земли. Когда я оглянулся, его уже не было. Мне стало легче от осознания того, что Бате удалось оставить свой пост достаточно надолго, чтобы найти жену и завести собственного сына, но в конце концов, он оставил их всех, чтобы вернуться к своим обязанностям. Тимми оказался совсем мальчишкой.