Наше вмешательство в мирную жизнь муравейника вносит необычайный переполох. И без того быстрые, бегунки начинают метаться в величайшей спешке. Самые крупные солдаты вскоре начинают понимать, откуда грозит опасность, и целым потоком направляются к нашим ногам. Не проходит и минуты, как муравьи у нас на шее, на голове, в рукавах; везде, где только можно пробраться, они копошатся и вонзают челюсти в кожу. Нелегко раскапывать муравейник, одновременно отбиваясь от самоотверженных защитников своего жилища.

Около входа в муравейник, в самых поверхностных слоях почвы, расположены прогревочные камеры. Здесь бегунок использует тепло солнца с самых ранних весенних дней. Сейчас уже в камерах прогреваются большие куколки в шелковистых кокончиках. Это будущие крылатые самки и самцы. Они также вскоре вылетят и тоже будут иметь запас времени, что бы построить до наступления весны свое собственное жилище. Но проблему раннего выпуска крылатых самцов и самок энергичный бегунок разрешает по-другому, чем кампонотус и гораздо экономичней. Он их выкармливает раньше и не оставляет на зиму.

От поверхностных камер вниз идут вертикальные ходы. Вначале они широкие, потом суживаются. Ходы ведут в глубокие подземные жилища. Для того, чтобы до них добраться, наша походная лопатка мало пригодный инструмент.

Для чего же так глубоко идут ходы муравейника? Неужели ради того, чтобы зимовать в тепле? Но ведь это тоже палка о двух концах. Чтобы зимовать в тепле, надо все время кушать. У кампонотуса ходы поверхностные, зимою в них прохладно, временами даже проникает мороз, и муравьи все время спят и ничем не питаются.

У нашего бегунка есть родственник, относящийся к тому же роду мирмекоцистов. Он живет в Северной Америке и на зиму не засыпает. Но американский бегунок заготавливает на зиму пищу в своеобразные живые бочки. Нет, это не шутка! Так и называют таких муравьев «бочками». Это особые рабочие, брюшко которых от непрерывного кормления так раздувается, что становится размером с винную ягоду. В течение зимы такие муравьи постепенно по капельке отрыгивают запасенную пищу и ею кормится весь муравейник. Раньше туземцы даже специально раскапывали такие муравейники и, оторвав брюшко у муравьев-бочек, лакомились им. На праздниках блюдо из муравьев-бочек считалось одним из самых изысканных.

Может быть, и у наших бегунков есть тоже такие же бочки? Не попытаться ли дальше разрыть муравейник? Но для этого придется выкопать глубокую яму, затратив не менее двух дней непрерывной работы. А времени мало. К тому же живые бочки к весне должны быть пусты.

К нашему счастью, в одном месте туранговой рощицы когда-то река подмыла высокий песчаный берег, оторвала от него большой кусок и унесла. Здесь обнажился большой муравейник бегунка. Теперь он весь был виден в разрезе и поверхностью муравейника стала отвесная стена. Сама природа помогла нам познакомиться с устройством муравейника без особых хлопот.

Муравьи не покинули своего полуразрушенного жилища и приспособились к новой обстановке. По отвесной стене ловко бегают охотники и волокут добычу. Строителям тоже немало дел. Они все еще продолжают заделывать обнаженные ходы кусочками глины и проделывают новые. Интересны некоторые особенности работы бегунков. Когда закладываемый ход становится узким, муравей, затаскивая очередной кусочек глины, пятится в него уже задом. Если же около обнаженного хода или камеры остались мелкие частицы земли, муравей подбрасывает их ко входу ровно таким же способом, которым он откидывает почву от него в своем обычном жилище. Таким образом муравей может не только отбрасывать, но и прибрасывать землю. Разве можно после этого отказать муравьям в некоторой доле сообразительности и умении приспособить свои навыки к сильно изменившейся и даже необычной обстановке.

Как хорошо, что мы раньше не стали раскапывать муравейник бегунка, чтобы проследить его строение до самого конца. На обрыве ведь это так просто! Тонкие вертикальные срезы лопатой — и нам становится ясно, что жилище бегунка простирается на глубину около двух метров. Многочисленные горизонтальные камеры связаны между собой главным образом вертикальными ходами. И на этот раз мы испытываем на себе ожесточенное нападение защитников гнезда.

В самых глубоких и больших камерах оказались большие муравьи с таким раздувшимся брюшком, что стали видны прозрачные межсегментные складки. Это еще далеко не бочки, но, несомненно, что-то похожее ни них. Муравьи с большими брюшками явно хранили зимою запасы пищи, сейчас же изрядно исчерпали их. Ранее сколько я ни наблюдал за бегунками, никогда не видел на поверхности земли таких большебрюхих. По-видимому муравьям-бочкам не полагается выходить наружу. Драгоценными запасами не следует рисковать. Как интересно было бы посмотреть на этих муравьев поздней осенью!

Самая крупная зала муравейника, размером с большое яблоко, оказалась битком набитой муравьями. Их здесь скопилось не менее двух-трех сотен. Копошащаяся масса облепила со всех сторон крупную и грузную самку. Больше мы не находим самок. Найденная царица оказалась единственной в большом муравейнике.

Как сильно бегунок отличается от кампонотуса. Он ведет дневной, а не ночной образ жизни. Очень быстр и энергичен, и вялому кампонотусу не чета. Он воспитывает крылатых муравьев с самой ранней весны, а не осенью, устраивает прогревочные камеры, в которых использует тепло весеннего солнца. Он храбр и свиреп в защите своего жилища и, наконец, роет глубокие подземные ходы, в которых проводит зиму, не зная ее стужи, а не засыпает, как кампонотус в поверхностных холодных камерах. Все по-иному у бегунка. Два муравья обитают рядом, по соседству, в одной обстановке, но какая у них разная жизнь!