Шрифт:
Нет, правда, не до него сейчас было. Сержант опять обыскивал того самого бича, что разговаривал со мной на лавочке у подъезда.
– Ничего, – зло ответил старлей, – я тебя ненадолго отвлеку.
Он сделал пару шагов нам навстречу и, приблизившись, помахал передо мной сотенными купюрами.
– Дипломат, говоришь? А может, кожаный портфель коричневого цвета?
Японский городовой! Какого хрена!
– Эй, – окликнул он бича. – Этот тебе деньги подарил?
– Этот, – мгновенно подтвердил бич. – Я же никогда не вру, все знают…
Вот и делай людям добро…
– Игнатюк, – кивнул старлей сержанту. – Давай-ка их всех в машину. И бабу тоже!
6. Эмигрант
– Что вы себе позволяете?! – возмущённо воскликнула Женя, подлетевшему к ней сержанту.
– Давай-давай, жертва похищения, – проскрежетал тот, хватая её за руки.
– Старлей, ты сейчас нарываешься, – пытаясь сохранять спокойствие, отчеканил я. – Очень сильно нарываешься!
– Что?! – мгновенно вскипел старший лейтенант Зубатый, и глаза его блеснули злобой. – Ты, щенок! Я тебя засажу к херам!
– На служебное расследование!
– Что?!
– Нарываешься на служебное расследование, старлей. Бабки преступные хочешь прикарманить. Это разве твоё дело похищения расследовать? Напомни, твоя задача какая?
– Кого ты слушаешь, Боря! – недовольно проговорил сержант. – Увезём их к Антохе, и там разберёмся.
– Или с вами разберутся, – усмехнулся я. – А вдруг деньги меченые?
Усмехнулся, но далось мне это непросто. Сердце так стучало, что на всю округу, наверное, слышно было. Главное было не сесть к ним в машину! Особенно с Женей.
– Рапорт уже на столе у Богданова.
– У кого?
– У замначальника главного управления кадров. Не слыхал про такого? Услышишь ещё. Так что усугублять не советую.
Про Богданова я знал благодаря работе над сценарием по другому делу, а он, как раз, там участвовал.
Менты переглянулись.
– Боря, да он тебе мозги пудрит! – прорычал сержант.
– Или зад спасает, – пожал я плечами. – Хоть и не бескорыстно. Лучше не усугубляй положение.
– А ты кто такой есть? – озадаченно спросил Зубатый и прищурился, пытаясь просветить меня насквозь.
Я глянул на испуганную и совершенно обалдевшую Женю, и мне очень захотелось свернуть этому говнюку нос, но нападение на представителя власти при исполнении… М-да… Поэтому я сказал с видимой неприязнью:
– Не положено тебе знать, Зубатый.
Видать, действительно, было во мне что-то такое, актёрское, раз продюсер позвал на съёмки. Я хмыкнул. Вероятно, то, как я себя повёл, было настолько нетипично, что старлей стушевался и даже безбашенный сержант чуть притормозил. Не дожидаясь, пока они опомнятся, я взял Женю под руку и потянул в сторону улицы.
– Эй! – окликнул меня старлей.
– В понедельник позвоню, – не оборачиваясь, бросил я. – Всё ещё можно поправить, хоть получится и недёшево.
В груди горел огонь, сердце металось, как сумасшедшее, а в ушах по наковальне били молотки. Адреналин, твою мать, адреналин! Зрачки у меня были, наверное, как у кошки, потому что Женя, взглянув мне в лицо, слегка отшатнулась.
– Что это значит, Саш? – растерянно и испуганно прошептала она.
– Тихо! – немного резко скомандовал я. – Потом расскажу.
Она умолкла и шла, часто перебирая ногами, чтобы успевать за моими уверенными широкими шагами. Сзади на нас смотрели раздражённые и злые менты. Я это практически физически чувствовал, но, представив, как мы выглядим со стороны, тихонько засмеялся.
– Ты чего? – испуганно спросила Женя. – Ты чего?
– Да… анекдот вспомнил.
– Анекдот?
– Да. Борман ехал по улицам Берлина. Позади машины бежал Штирлиц и делал вид, что прогуливается.
– Что?
– Это как ты сейчас.
– О чём ты?!
Мы завернули за угол, выйдя из поля зрения озадаченных служителей закона.
– Я не поняла, – покачала головой она, но я потянул её сильнее, переходя на бег, и ей сразу стало не до Штирлица.
Обогнув здание, мы выбежали к проезжей части, и я тут же увидел приближающийся зелёный огонёк.
– Удача, Жень!
– А?..
Я поднял руку и практически бросился под колёса машины, так что таксисту ничего другого не оставалось, как резко ударить по тормозам. Я запихнул Женю на заднее сиденье, а сам обежал машину, запрыгнул и сел рядом с ней.