— Есть, но попасть в нее куда сложнее.

— Не сложнее, чем в Феранию.

— В Рестанию стремятся все, на этих дорогах будет слишком много путников. Лично я не хочу привлекать внимание, особенно учитывая, какие неприветливые люди и нелюди попадаются на дороге. И последний аргумент: из Ферании ближе до орочьих земель. Нам с Барстом как раз туда, а вы с Лароном сможете легко уйти из Ферании в Рестанию — у них всегда были хорошие отношения.

Агнет не нашла, что возразить, и спор затух сам собой: Барст Ворону и так доверял, а Ларон предпочитал полагаться на мнение более опытных в подобных делах наемников. Вот бы и девчонка так себя вела! А то сейчас она была той самой ложкой дегтя в бочке меда, постоянно портя Ворону настроение и вынуждая опускаться до разговора с магом-недоучкой. Он не забыл про ее заслуги — она спасла их от ликана и помогла бежать из поместья лорда, — но общая неприязнь пересиливала в Вороне признательность. В итоге он решил, что не обязан расшаркиваться перед каждой девицей, и напомнил себе, что спасать Агнет приходилось куда чаще, чем быть спасенным ею. Это примирило Ворона со своей внезапно проснувшейся совестью и дальнейший путь он, не стесняясь, отыгрывался на Агнет, постоянно отпуская колкости в ее адрес. Она в долгу не оставалась, и их ругань стала "хорошим" дополнением к их путешествию. Что еще нужно для счастья, когда бежишь от паладинов и колдунов в компании не совсем адекватных личностей?

— Это глупо!

— Закрой рот! — рявкнул взбешенный Ворон и заработал укоризненный взгляд Ларона. Эльф явно считал, что грубить женщинам нельзя. Ворон, несмотря на свое призвание, тоже придерживался подобной точки зрения. Вот только он Агнет к женщинам отнести не мог — она была демоном! Настоящим демоном в человеческом теле. По совести, Ворон и сам был хорош, но он — наемник, оборотень и мужчина, а она — слабая женщина, совсем молоденькая и глупая. Уж могла иногда промолчать! Но нет, она совершенно не сдерживалась, откровенно издеваясь над Вороном и цепляясь к нему даже тогда, когда он молчал и ничего в ее сторону не делал, даже не дышал. Поэтому он платил ей тем же, иногда срываясь. Вот как сейчас.

Ларонэль тяжело вздохнул, Барст расхохотался. Ничего нового. Они путешествовали по Ленате уже два месяца. За это время в королевство успела прийти зима — не настоящая, как на севере, со снегом и морозами, но холодная. Одно слово — юг. В Ферании хоть снег иногда выпадает, пусть и редко, а леса Ленаты всего лишь пожелтели, потом опали и теперь стояли голые, пустые и холодные. Зато путешествовать было легче, особенно некоторым людям, которые мерзли даже у костра. Спасало Агнет только заклинание тепла, кокон, который окружал ее. Когда Ворон обнаружил, что девушка греет себя магией, потребовал поделиться, но получил маршрут до Глубин. Не то что бы наемнику было так холодно, но не молчать же!

Сегодня же повод для ругани был еще более банальный — они не поделили последнюю ложку меда. Все припасы четверка делила поровну (Барсту больше, он же большой), а на редкие вещи устанавливалась очередь. Вот по установленным им правилам эта проклятая ложка меда — последняя! — принадлежала Ворону, а Агнет получала лишь сухарик. Но девушка вдруг вспомнила, что она девушка, и начала капризничать. Причем делала она это так ненатурально и с такой насмешкой, что Ворон понимал — она издевается! В итоге они знатно поругались, получив взаимное удовольствие и выпустив пар — последние дни пути были не из приятных, — но потом оборотень стал сдавать. Ему уже надоело пререкаться с Агнет, и он ей сообщил в достаточно грубой форме. Удивительно, но, в отличие от Ларона, которого подобное обращение покоробило, девушка ничуть не обиделась. А уже через минуту на них напала волчья стая.

Ворон задвинул себе за спину Агнет, и они с Лароном и Барстом встали плечом к плечу, прикрывая собой девушку. Наемник лишь надеялся, что магичке не придет в голову помогать им. А то с ее умениями она раскидает по воздуху не волков, а своих защитников.

За последние два месяца им пришлось лишь раз сражаться — попался одичавший ликан, которого Ворон убил в одиночку. С клинком из голубой стали это было сделать несложно, но уважительный взгляд Ларонэля сказал многое о мастерстве Ворона. В остальном же их путешествие проходило достаточно спокойно. То ли жители Ленаты решили, что связываться с их четверкой опасно для жизни, то ли Забытые Боги решили проявить милосердие и позволили передохнуть. Но итог один: за два месяца на них почти никто не нападал. Хотя и они проявляли большую осторожность, идя то лесом, то дорогой и прячась от паладинов и разбойников. В конце концов, Ворон даже начал подозревать, что что-то не так: он не верил, что все может быть хорошо.

Нападение волков порадовало оборотня — все как всегда, — развлекло орка — заскучал его топор (законно купленный у деревенского кузнеца), — и побеспокоило Ларона — он всех, даже зверье, убивал с неохотой. Агнет тоже не осталась в стороне от бойни и ухитрилась сжечь пару волков — и даже не спалив пол-леса! Вот это действительно чудеса!

И только когда последняя туша упала на промерзшую землю, Ворон понял, что его насторожило в этих волках. Он присел, повнимательнее рассматривая тела.

— Это собаки. Одичавшие собаки, — пробормотал Ларон, тоже понявший в чем дело.

Ворон молча поднялся и сплюнул.

— Лената, — с презрением произнес он. Только здесь могла по лесу бегать стая голодных и одичавших собак.

— Не преувеличивай, — влезла Агнет, — в голодный год так везде. Людям и нелюдям тяжело, первыми страдают животные.

— Я тебя не спрашивал, — осадил ее Ворон. Он пребывал в отвратном настроении — убитые собаки напомнили ему не самые приятные моменты его жизни. — Глупая девчонка, которая ничего не видела! Не тебе судить о таких вещах. Что в этой жизни смыслишь, соплячка?

Ларон уже было открыл рот, чтобы вступиться за девочку, как вдруг та сама ответила:

— А ты? Как ты можешь судить меня, совершенно не зная, какая жизнь у меня было до нашей встречи? Может, я жертва тирана-наставника? Или брата-насильника? Или меня с рождения избивал собственный отец? А может, я всю жизнь побиралась по улочкам Рестании и дралась вот с такими собаками за черствый хлеб? Ты ничего обо мне не знаешь, так что закрой свой рот и не порть хорошее впечатление о себе.

У Ворона аж челюсть отвисла. Что она сейчас сказала? Но возразить было нечего, и чтобы явно не признавать правоту девчонки, он перевел разговор на другую тему: